Стальной конвой [СИ]

Метрах в двух от речушки, возле кустов, чтоб их тень тоже прикрывала от солнца, Вася сапёрной лопаткой выкопал в песке углубление, до пояса. Сделавший сачок старик выложил ямку прихваченной с собой плёнкой, укрепив её наверху камнями. Потом он начал потрошить пойманных рыб, обязательно убирая при этом жабры. Пластал Альбертыч добычу со спины, промывал в речушке, давал стечь воде и натирал изнутри солью. Уложив сигов и форелей в четыре ряда, пересыпав при этом каждый из них тоже солью, старик затянул яму плёнкой и закрыл её ветками.

— Значит, рыбачить, брат мой Вася, будем до тех пор, пока соль есть, — упёршись руками в поясницу, он разогнулся и принялся стряхивать с себя прилипшую чешую. — А её у нас, дружище, ещё килограмм десять.

— А я думаю, что так тяжело! — возмутился Лицигер. — Тащу, тащу. Я прямо как лошадь у тебя. Лопата, топоры, палатка, спальники, котелок, котёл, сковородка, соль, еда!

Тут он примолк.

— Вот за эту нечеловеческую скромность я тебя и ценю, — Альбертыч похлопал его по плечу. — Я там оставил четырёх форелей и хариусов. Свари-ка, брат, ухи пока. А хариуса почисти и засоли. Вон там крапива растёт, листьев нарви и заверни их потом.

Рыбное варево уже было почти готово, ароматы распаренного лаврового листа смешались с изумительными запахами рыбы, когда к табору примчался расстроенный Альбертыч.

— Смотри, что творят эти негодяи! — он сунул Васе под нос тройник. Одно жало у того было отломано. — Я такого не видел!!! Леску рвут, снасть портят. Давай есть! Сегодня рыбалки там не будет. Обколол я их, не поведутся они больше.

Хлебая горячую ушицу, и обсасывая варёные рыбьи головы, Альбертыч пояснил, что таймени всегда ходят парами. Тех, что под скалой, он сегодня напугал, познакомил с блеснами. Сейчас много времени пройдёт, чтобы они забыли про них. Придётся другое место искать.

— Завтра пройдусь у переката, — рыбак вытер руки об штаны. — А сейчас здесь попробую подёргать. А где харюзки?

Развернув крапивные листья, он наклонился к рыбкам. Несравненный запах свежих огурцов поплыл над табором, Вася сглотнул слюну. Нежные хариусы с почти невесомым мясом буквально растаяли во рту. Это сказка, подумал Лицигер, завтра сам наловлю этих харюзков. Нет ничего их на свете вкуснее, особенно свежепросоленных.

Пока солнце не село, Альбертыч бродил вдоль берега речушки, закидывая блесну. С десяток форелей и пара сигов, каждая рыбина не меньше килограмма, пополнили яму у воды.

Закат угасал, и казалось, чем темнее становится, тем громче шумит Онон. Постепенно рыбаки привыкли к ровному гулу воды и уснули. Сетка, привязанная к крепко вбитым в дно двум кольям, шевелилась от дёргающейся рыбы. Древние звёзды, выкатившиеся на чёрное небо, своим тусклым мерцанием осветили сосняк, тлеющие угли костра, навес из жердей и двух спящих людей. Ничего не менялось в степях Забайкалья за сотни и тысячи лет. Так же здесь ходили охотники и дичь, которую они подстерегали. Так же спали усталые добытчики у потухающего костра. И такие же комары, что пили кровь из гуннов, воинов Чингисхана и самого Потрясателя Вселенной, кружились сейчас возле спящих Альбертыча и Васи, подбираясь к их открытым лицам.

Утром удача раскрыла рыбакам свои объятия. После третьего заброса на перекате таймень взял блесну с тройником намертво. Около часа Альбертыч и Вася вываживали сильную рыбу. Наконец, подхваченный сачком, речной красавец оказался на берегу. Больше метра в длину, с чёрной спиной, стальным брюхом, повелитель Онона недолго бился на гальке и скоро уснул.

— Хватит, — у Альбертыча дрожали руки. — Это король всей рыбы. Хватит, пойдём сетку проверять. Я не могу больше. Вымотал меня этот зверь.

Выкатившееся с востока солнце ярко осветило забайкальские степи. Зазвенели в воздухе птичьи голоса, в траве показались пасущиеся гураны. Они и другие животные не боялись людей, видимо, отвыкли от них за многие годы.

Старик лежал под навесом и мечтал, что срубит здесь избушку и останется жить. Река, рыба, степь, сосновый бор! Что ещё надо человеку?

Вася солил рыбу, попавшую в сеть. Яма, казавшаяся вчера огромной, оказалась заполнена доверху. Да ещё у кострища лежало с десяток сигов. В тени кустов, завёрнутые в крапивные листья, просаливались хариусы.

— Слышь, Альбертыч, — стрелок подошёл к навесу. — Рыбу некуда девать. Давай я сегодня её в лагерь отвезу, и вечером вернусь. Соли ещё привезу.

— Хм, — старик глянул на реку, потом на Васю. — А ты прав, как всегда. Давай плот вязать.

Но сделать они ничего не успели. Над сосняком, до которого было метров двести, взвились птицы и тревожно закричали.

— Что там, медведь, что ли? — приставил ладошку ко лбу Альбертыч. Вася, верный вбитым в него рефлексам, быстро вытащил из-под навеса автомат.

Из бора не спеша выехали пять всадников. Они направились прямиком к рыбакам.

— Вот и всё, — Лицигер быстро глянул по сторонам, ища место для стрельбы поудобнее. — Нашли нас викинги.

Альбертыч испуганно метнул взгляд на молодого друга, и бросился доставать гранаты из своего рюкзака. Он взял парочку на всякий случай.