Стальной оратор, дремлющий в кобуре. Что происходило в России в 1917 году

Но быстрая смена вех не помогла. Церковь воспринималась как часть прежнего режима. Упали и влияние церкви, и религиозность народа. Главный священник Балтийского флота доложил в штаб флота: «Некоторые судовые команды решили отказаться от присутствия на кораблях судовых священников и совершаемого ими богослужения».

Крушение монархии в определенном смысле воспринималось и как крушение церкви. Ведь император и был ее главой. Нет императора – нет и веры…

«Царь-Батюшка», помазанник Божий, был в народном сознании единственным носителем и верховной инстанцией религиозной правды, – писал философ и религиозный мыслитель Семен Франк. – С того момента, как рухнула монархия, эта единственная опора в народном сознании всего государственно-правового и культурного уклада жизни, должны были рухнуть в России все начала государственной и общественной жизни, ибо они не имели в ней самостоятельных основ, не были укоренены в духовной почве».

Политический истеблишмент в марте семнадцатого считал революцию завершенной, а для народа все еще только начиналось. Иван Бунин записал услышанное на митинге. «Раньше, чем немцы придут, мы вас всех перережем», – холодно бросил какой-то рабочий и «пошел прочь». А кто же враг трудового народа? «Начальство», «власти», «буржуи», «паразиты трудящихся масс», «сытая сволочь», «фабриканты и купцы».

Те же люди, что еще недавно были монархистами, ожесточенно рвали портреты Николая. Немецкий военнопленный писал домой: «Переворот мало ощущается, разве только тем, что выкалывают глаза лубочным изображениям царской семьи, на которые вчера молились». Не антимонархические чувства привели к падению монархии. Наоборот: свержение императора словно санкционировало общенациональный погром. Николая лишили престола – и все развалилось. Было государство – и в один день рухнуло. Только поняли это не сразу.