Стальной ответ

Именно они, вернее, доходы от торговли с племенами из бассейна великой северной реки Печоры, стали яблоком раздора уральцев с новгородцами. Новгородцы, уже привыкшие к сверхприбыльной торговле в Мангазее, неожиданно для себя обнаружили засыхание полноводной реки мехов из бассейна Печоры. Попытки припугнуть аборигенов привели к столкновениям с уральскими торговцами, что, собственно, и навело новгородцев на нехитрую мысль о нападении на своих конкурентов. Несколько нападений на уральских торговцев закончились обоюдными жертвами, не в пользу новгородцев. Потеряв двух одиноких торговцев, в опасных местах уральцы стали брать вооружённую охрану, доказав преимущество ружейного огня и отучив новгородцев от вооружённого противостояния, по существу, при поддержке аборигенов уральцы выдворили конкурентов со своей северной территории. Ещё четыре пограничные крепости уральцев, выстроенные уграми на северной излучине Камы, никуда не вели, составляли пограничный оплот с севера. На три из них новгородцы уже пытались напасть небольшими отрядами. Для уральцев не составило труда отбить нападения, не применяя пушки.

Возможно, от таких категоричных решений новгородцы воздержались бы, если б в те же самые годы те же самые уральцы не вытеснили тех же самых новгородских купцов практически со всего Поволжья и из бассейна реки Вятки. Нет, уральцы не скупали пеньку, воск или мёд, этот товар в необходимых количествах поставляла Булгария. Вот меха, льняные ткани и собственно лён, выделанные кожи уральцы выбирали в чистую, даже не стремясь к этому. Просто цены на уральские товары при их качестве настолько отличались от цен на новгородские, что поволжские племена в большинстве своём отдавали предпочтение уральцам. Возможно, немалую роль в этом сыграл сахар и леденцы на палочке, продолжавшие своё триумфальное шествие по угорским и славянским селениям.

В результате из Поволжья и с Вятки новгородские купцы привозили только достаточно тяжёлые и объёмные товары, практически лишившись самых дорогих и компактных, что при необходимости волоков не улучшало их настроение и товарооборот, который стал в три с лишним раза меньше. Тороп подбивал старейшину к проникновению непосредственно в Новгород и Ладогу, куда часто прибывали варяжские гости, у них уральские товары пользуются отличным спросом. Услышав ссылку на предстоящий конфликт, Тороп предложил выстроить в верховьях Волги крепость как торговый и военный опорный пункт уральцев. Белов не пошёл на это, стремясь сохранить относительную компактность уральских городов. Строить город в верховьях Волги рано, в предстоящем сражении город наверняка сожгут, отправлять людей на верную гибель бывший сыщик не собирался и никому другому не позволял.

Утешало уральского князя, что на Волге уральцы выстроили всего один город, не дай бог, нападут на постройки Киселя, тяжко придётся. Тот размахнулся широко, перебравшиеся с ним уральцы распахали чернозёмы за восемь вёрст от крепости, получая прибыль от торговли зерном, ничуть не меньшую, чем от продажи прочих товаров. Сорта ржи и пшеницы, попавшие из двадцать первого века, давали урожайность едва не в десять раз выше местных посевов этих культур. Пока соседи не распробовали это преимущество уральцев, Кисель спешил захватить торговые ниши, заманивая купцов большими объёмами поставок зерна. Белов назвал городок Самарой, хотя расположение его не совпадало с истинной Самарой, так удобнее ориентироваться, раз уж городки получали старо-новые названия.

Так вот, в способности жителей Самары отбить любое нападение старейшина уральцев не сомневался. Для защиты крепости туда отправляли достаточно боеприпасов, любая осада не страшила благодаря огромным запасам зерна, сушёной и вяленой рыбы; источники воды внутри крепости имелись. Опытный и умелый дружинник Кисель развернулся на отдельном хозяйстве, проявляя незаурядные способности руководителя. Его прирученные степняки регулярно патрулировали дальние подступы к Самаре, сообщая обо всех чужаках в округе. Застать уральцев врасплох было невозможно, при нынешних скоростях движения войск. Опасался бывший сыщик уничтожения своих «крестников» – драконов, которых следопыты Киселя насчитали пятнадцать особей, за последние годы добавились ещё шесть детёнышей, всё благодаря заботе уральцев и защите драконов от охотников.