Стальной пляж

Из всех ныне живущих в Солнечной системе Сильвио был единственным, кем я восхищалась. Я цинична и стала такой много лет назад. Кумиры моего детства давным-давно пали с пьедесталов и остались на обочине. Моя работа — отыскивать в людях пороки, и я обнаружила их столько, что сама мысль преклоняться перед знаменитостями кажется в лучшем случае эксцентричной. Но не то чтобы Сильвио был непорочен… Нет, я знаю его изъяны так же хорошо, как и любой читатель новостных изданий на Луне. Просто чёрт с ним, с культом личности — на самом деле я обожаю искусство Сильвио. Он начинал как обычный гений, автор и исполнитель музыки, которая часто волновала меня до слёз. С годами его мастерство выросло. Три года назад, когда казалось, будто звезда его начинает меркнуть, он внезапно расцвёл снова и познакомил нас с самыми поразительными и оригинальными произведениями за всю свою карьеру. И невозможно было предсказать, как далеко он ещё способен пойти.

Одной из его причуд, на мой взгляд, было недавнее решение принять религию перцеров. Ну и что? Моцарт не был простым парнем, которого можно привести домой и познакомить с родителями. Слушайте его музыку! Смотрите на его искусство! И забудьте о рекламе: сколько бы вы ни читали её, вам никогда не узнать известного человека по-настоящему. Большинству из нас нравится думать, будто нам что-то известно о знаменитостях. Мне понадобились годы, чтобы преодолеть заблуждение, будто бы я знаю, каковы звёзды на самом деле, потому что слышала, как кто-то рассказал в каком-то разговорном шоу об их жизни, привычках или страхах. Это ничего не даёт. Всё плохое, что вы слышите о звёздах, — такое же заблуждение, как всё хорошее, сведения о котором скармливают вам агенты этих звёзд. За чудовищным фасадом славы, что каждая знаменитость возводит вокруг себя, прячется лишь маленькая жалкая мышка, вынужденная каждое утро усаживаться на унитазе в одну и ту же позу и пользоваться одной и той же маркой туалетной бумаги — совсем не как вы и я.

На этой замечательной мысли померк свет и представление началось.

Раздалось краткое музыкальное вступление, подборка музыкальных тем из творчества Элвиса и Тори-сана. На Сильвио не прозвучало ни намёка. Затем вышла танцевальная группа и исполнила номер, прославляющий церковь. Эти предварительные номера не заняли много времени. Перцеры усвоили урок с Момби. Нынче утром они не переборщат с приветственными речами.

Не прошло и десяти минут с момента поднятия занавеса, как появился сам Верховный Перцер.

От шеи и ниже он выглядел как вполне обычный человек, одетый в рясу свободного покроя. Но вместо головы у него был куб с телеэкранами на четырёх сторонах. Каждый из экранов показывал его голову в соответствующем ракурсе. Наверху куба стояла раздвоенная антенна, по известной причине называемая "рогатой".

Лицо на переднем экране было худым и аскетичным. Его украшали ухоженная козлиная бородка и усы. Узкие губы были чопорно поджаты, и улыбка на таком лице смотрелась бы болезненным несоответствием. Верховный Перцер не слишком часто мелькал в средствах массовой информации, по той простой причине, что он, как и большинство Великих Перцеров, умеет выступать перед публикой ничуть не лучше меня. Для проведения своих служб П.В.Ц.С.З. нанимала профессионалов — людей, знающих, как воодушевить верных и повести за собой. И на такие должности у них всегда уйма претендентов. Перцеры, что вполне естественно, нравились молодым начинающим артистам, которые лелеют надежду в один прекрасный день встать рядом с Элвисом. Но сегодня всё было иначе — и, странное дело, даже скованность Верховного Перцера и его неумение держаться перед камерой придавали торжественности грядущему событию.

— Доброе утро! Братья по вере и уважаемые гости мы приветствуем вас! Сегодняшний день войдёт в историю! В этот день простой смертный будет овеян славой! И имя его вскоре откроется вам! А теперь пропойте вместе с нами "Голубые замшевые ботинки"[49].

Вот так разговаривают все перцеры и так я записываю за ними вот уже много лет. Перцеры многое порассказали мне, и если бы у них возникла безумная идея проконтролировать, как их высказывания будут выглядеть в печатном виде, мне не пришлось бы ничего править. Перцеры убеждены, что язык слишком перегружен знаками препинания, так что они исключили из своей речи все точки, запятые, апострофы, а главным образом — точки с запятой и двоеточия. Впрочем, для чего служат два последних знака, и так всё равно никто не знает. Перцерам никогда не интересно задавать вопросы, они готовы только давать ответы. Они воображают, будто восклицательный знак и кавычки — это всё, что нужно разумному человеку для произнесения речи… не забывая, конечно же, о подчёркиваниях. А ещё они очень любят крупный шрифт. Пресс-релизы перцеров всегда выглядят как любовные послания П.Т. Барнуму.