Стальной пляж

На свет извлекли аналогию с Гитлером и принялись размахивать ею на все лады. Гитлеровский приспешник доктор Менгеле проводил безнравственные эксперименты на людях — по большей части пытал их. Не знаю, узнал ли он при этом нечто полезное, но полагаю, что да. Было ли этично использовать эти знания, наживаться на порождении зла? По-моему, ответ зависит от мировосприятия того, кому зададут этот вопрос. Лично я не уверена, этично ли это (что, возможно, проливает свет на моё мировоззрение), но не думаю, что использовать такое знание неправильно, притом что я в этом вопросе — лицо не беспристрастное. Но будь то правильно или нет, думаю, в конце концов применение знаниям найдётся. На этом сошлись и практически все присутствующие — а что вы хотите, журналисты же. Некоторые люди в поисках новых знаний испробовали на себе те записанные воспоминания, что ГК не успел стереть — одна из таких записей осталась и у меня, но я не слишком настроена на сотрудничество — и если выяснится, что такой опыт пригоден для использования в работе, его будут использовать. Можете рыдать по этому поводу, если вам так хочется. Что же до меня, по большому счёту я полагаю, что знание не бывает правильным или неправильным. Это просто знание. Оно не как юриспруденция, где часть информации допускается к использованию, а часть опорочена теми методами, какими её добыли.

Минамата была далеко не единственной из комнат страха, созданных ГК, и не самой худшей. О некоторых из них стало известно, о других же по-прежнему умалчивают. И вам, поверьте мне, и правда будет лучше не знать о них.

Но как нам быть с вопросом, промежуточным ответом на который стало существо, мнившее себя Эндрю МакДональдом, но лишённое всех человеческих чувств, а окончательным решением — толпы бездумно преданных повелителю солдат, доставивших мне столько неприятностей в первый день Сбоя? На самом деле и они не были конечным результатом эксперимента. ГК говорил, что метод поддаётся дальнейшему совершенствованию, и у меня нет причин сомневаться. Здесь речь о том, о чём публика желала знать больше всего: о бессмертии.

— Да, но это ведь не настоящее бессмертие, — возразил кто-то. — Продолжать жить за вас будет некто другой, очень похожий на вас и с вашими воспоминаниями. А вы, тот человек, что сидит сейчас за игорным столом с худшими картами, какие вам только доводилось видеть, будете точно так же мертвы, как были бы и до этого изобретения. Как только люди это поймут, они осознают, что затея не стоит возни.

— Нет, не рассчитывайте на это, — сказал кто-то другой. — Мои карты не настолько плохи, и это всего лишь партия неудачная, я закончу её и начну следующую. До сих пор единственным способом победить время для человека было создание чего-то такого, что переживёт своего создателя. Художники оттачивают своё искусство, большинство из нас заводят детей. Это наш путь продления жизни. Думаю, клонирование отвечает той же потребности. Клон — будто ваш ребёнок, только это будете снова вы.

И тут один собеседник пихнул другого локтем в бок, и все прочие без слов прочитали его мысль: знаете… не стоит нам говорить о детях… при Хилди. По крайней мере, мне показалось, что так произошло, но, может, я просто излишне чувствительна. Какова бы ни была причина, разговор прекратился, в воздухе внезапно повис лишь один риторический вопрос. Брендина симпатяшка, поведя вокруг себя невинным взором, тоненьким голоском произнесла:

— А что в этом плохого? По-моему, отличная мысль.

Это было единственное, что она изрекла за весь вечер, но её реплика разбила наголову мою теорию о том, будто клонирование — бесполезное занятие и люди охотнее будут рожать детей, нежели копировать сами себя, и, главное, не понесут последние гроши в хранилища памяти. Но внезапно, взглянув в невинное лицо юности, я растеряла свою уверенность. Время покажет.

* * *

Перед вами прошли два года моей жизни. Возможно, самые урожайные на события, но и это тоже покажет время.

Я пишу эти строки, сидя в вагоне-салоне экспресса "Вождь прерии", направляющегося в Джонстаун, штат Пенсильвания. Я решила, что раз уж владею частью акций СРГК, давно пора и мне совершить путешествие. В школе каникулы, так что в кои-то веки у меня полно времени. Я пишу от руки, перьевой ручкой, на листах формата 13 на 17 дюймов из набора фирменной почтовой бумаги СРГК, лежащего на столике красного дерева с перламутровой инкрустацией. Рядом стоят чернильный прибор и хрустальная ваза с букетом живых люпинов. Для пассажиров "Вождя прерии" — всё только по высшему разряду! Проводник только что принёс мне горячего чаю с лимоном. Где-то впереди слышится чухание паровозного двигателя N 439, долетает лёгкий запах дыма. За моей спиной другой проводник скоро опустит откидную кровать, застелет её белоснежным бельём и оставит на подушке горсть мяты и бутылочку туалетной воды в подарок от компании-перевозчика. А где-то поблизости повар выбирает кусок лучшей канзасской говядины, чтобы поджарить с кровью, как пожелал владелец компании.