Стальной пляж

Но меня отнюдь не радовало притворство. Я уже достаточно в нём поупражнялась, глядя по ночам на звёзды и дивясь размерам Вселенной. Я не съехала с катушек и не начала всерьёз считать светилами крохотные лампочки, способные уместиться у меня на ладони. Но ночью усталость помогала мне забыть об этом. Я могла бы забыть и о многом другом — но не уверена, что сумею стереть из памяти то, как вырою пятнадцатиметровую сухую дыру, а потом увижу, как прокладывают трубы, чтобы прохладная, вкусная, животворящая влага наполнила бесплодный колодец.

Терпеть не могу избыток метафор. Уолтер завывал, когда я слишком увлекалась ими. Он твердил, что метафоры легко утомляют читателей. Чем же так плох фальшивый колодец и не так плохи искусственные звёзды? Почему, зайдя так далеко, я вдруг упёрлась в тупик и вконец утратила воображение? Не знаю, но, наверное, всё дело в образе сухой дыры. Я не могла отделаться от мысли, что вся моя жизнь — огромная сухая яма. Всё, чего я в конце концов добилась и чем могла более или менее гордиться, — это моя хижина… И я возненавидела её.

Той ночью сон никак не шёл ко мне. Я долго боролась с бессонницей, потом вскочила и принялась слоняться в темноте, пока не нашла топор. Я изрубила в щепки то, что было кроватью, сгребла эти щепки к стене и как следует пропитала керосином. Подожгла, вышла через переднюю дверь, оставив её открытой, для лучшей тяги, и медленно поднялась на невысокий холм за моими владениями. Там я опустилась на корточки, и на моих глазах, не пробудив почти никаких чувств, хижина сгорела до основания.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Не знаю, есть ли на целом свете более одинокое место, чем тридцати-сорокатысячный стадион, когда он пуст.

У площадки для слеш-боксинга в Кинг-сити не было официального названия, наподобие "Мемориального Гладиаториума имени Того-или-Другого", но во времена, о которых позабыла история спорта, это было всего лишь способом почтить кого-нибудь широко известного. А наш стадион на всех спортивных страницах газет и в умах всех кровожадных фанатов, везде, даже на двадцатиметровой вывеске снаружи, именовался просто Бадьёй Кровищи.

Пока что он выглядел безмятежно. Концентрические ряды кресел скрывались в тени. Безмолвствовала акустическая система. Канавки для отвода крови с ринга были промыты начисто и готовы принять свежие вечерние потоки. И часть этой новой крови, возможно, будет принадлежать человеку, на чью одинокую фигуру сейчас лился безжалостный свет белых ламп, свисавших с потолка, — МакДональду. Я спустилась к нему по пологому склону прохода между креслами.

Он был обнажён и стоял спиной ко мне. Я думала, будто движусь бесшумно, но к нему оказалось не так-то легко подкрасться. Он оглянулся через плечо, нисколько не встревоженный, просто из любопытства.

— Привет, Хилди, — только и произнёс он. Не был потрясён, узнав меня, ничего не сказал о том, что во время нашей последней встречи я была мужчиной. Вероятно, до него дошли слухи, а может, просто-напросто мало что ускользало от его взора и ещё меньшее было способно его удивить.

— Вы нервничаете перед боем?

Он нахмурился и, казалось, всерьёз задумался над вопросом.

— Вряд ли. Скорее… раззадориваюсь, что ли. Мне становится трудно усидеть на месте. Возможно, это и нервное. Так что я прихожу сюда и мысленно проигрываю заново свой прошлый бой, вспоминаю свои ошибки и стараюсь размышлять о способах не сделать их опять.

— Не думала, что вы ошибаетесь…

Я поискала ступеньки, чтобы войти к Энди на ринг. Но их не оказалось, и я легко перепрыгнула метровое ограждение.

— Ошибки совершают все. Просто стараешься свести их к минимуму в своей сфере деятельности.

Я заметила у него частичную эрекцию. Он, что, мастурбировал? Прямо сейчас я не могла ничего с этим поделать, в тот момент секс интересовал меня меньше всего в жизни. Я положила руку ему на лицо. Он по-прежнему стоял, скрестив руки на груди, лишь взглянул мне в глаза.

— Мне нужна помощь, — сказала я.

— Да, — ответил он и обнял меня.

* * *

Он отвёл меня в свою грим-уборную, раздевалку или как там она называлась, и принялся хлопотать — готовить нам выпивку, чтобы дать мне время немного прийти в себя. Как ни странно, я не плакала. В его объятиях у меня сотрясались плечи и даже вырвались из горла забавные звуки, но я не уронила ни слезинки. Меня не знобило. Сердце не колотилось как бешеное. Я понятия не имела, как с этим справиться, но ещё ни разу в жизни меня так не распирало от готового прорваться крика.

— Ты прервала мой безумный ритуальчик, — укорил он, протягивая мне клубничную "Маргариту". Лишь много позже я озадачилась, как он узнал, чтО я пью.

— У вас тут замечательный бар.

— Обо мне хорошо заботятся, пока я собираю толпы зевак. Будем здоровы, — протянул он мне навстречу свой бокал, и мы отхлебнули. Великолепно.

— Надеюсь, вы не пьёте ничего слишком крепкого.

— Что бы ты там ни думала, я не самоубийца. По крайней мере, не сейчас.

— Так что вы…