Стальной подснежник

— Миледи не возьмет меня личной горничной? — уточнил хрустальный колокольчик.

— Не вижу смысла. Раз уж вы ладите с его светлостью, пусть все так и остается, — усмехнулась Ло. — Но я повышу вам жалование на флорин в месяц, а вы займетесь обучением моей Нэнси. Прически, уход за одеждой, манеры…

— Два флорина, если миледи не против. Мне ведь придется учить ее в свободное время. И в городе для этого вы никого лучше не найдете, с вашего позволения. Даже у жены лорд-мэра прислуга не умеет делать такие прически и притирания для лица.

— Далеко пойдете, милочка, — снова усмехнулась Ло. — Хорошо, два. Но если я узнаю, что вы сплетничаете обо мне с прислугой или потакаете моей падчерице…

— Не извольте беспокоиться, миледи, — по губам фраганки скользнула легкая, но вполне уважительная улыбка. — Я понимаю, что она-то мне рекомендаций не даст. Я буду очень полезна вашей светлости. Разрешите идти?

Когда за Селиной закрылась дверь, Ло устало откинулась на спинку кресла. Селина, конечно, вряд ли удержится от болтовни, но она далеко не дура и сделает нужные выводы. Значит, у Ло будет одной полезной союзницей больше. Кусочек к кусочку, осколок к осколку…

Она задумчиво посмотрела на магическую бумагу. Не пора ли написать еще одно письмо? Подмененный Бейлас, таинственно исчезнувший во время штурма, — это очень странно. Да, ей вряд ли поверит кто-то, кроме Маркуса, зато он точно не отмахнется, посчитав беспокойство Ло женскими капризами. И наверняка сможет помочь. Ло честно попыталась представить, сколько в Дорвенанте магов с двойной С в инициалах, и содрогнулась. Но ведь есть орденские списки… До чего же жаль, что она не может обратиться напрямую к магистру Саттерклифу! Мало того, что они расстались не лучшим образом, так еще руденхольмский убийца может оказаться кем-то из верхушки Ордена. Думать об этом было противно и жутко, но приходилось. Нет уж, сейчас она не может довериться никому, кроме Бастельеро.

Бумагу она все-таки убрала снова в комод. Неповрежденных листов, за которые можно было ручаться, осталось всего три. Письмо потерпит несколько дней, а за это время явится таинственный вольфгардец, которому что-то нужно от Ло, и это тоже может оказаться важным.

Ло представила, как интересуется у одного из высших вельмож Вольфгарда, не по его ли приказу ей отправили розы, и едва не рассмеялась. О да, отличная вышла бы шутка! Ярл из Высокого Совета, посылающий цветы дорвенантскому боевому магу! Хотя если на похороны…

Она повертела в пальцах ненужный уже ключ и бросила его на стол. Оглянулась на спящую Илинку, но девочка безмятежно посапывала, тиская куклу. Вот и еще одна загадка. Пусть маленькая, но, если удастся найти родных этих детей, они могут снова обрести дом. А если нет, придется…

Додумать она не успела. Послышался стук в дверь, и почти сразу та открылась.

— Могу я с вами поговорить? — мрачно и будто нехотя поинтересовался капитан, стоя на пороге.

— Разумеется, — уронила Ло, встречая его тяжелый взгляд в упор.

Глава 17 НА ТРОПИНКЕ УТРОМ РАНО…

Леди смотрела с такой холодной неприязнью, словно в случившемся и вправду был виноват только Эйнар! И всякое желание поговорить по душам под презрительным взглядом глаз цвета льда исчезло бесследно.

Наконец, отведя взгляд, она подошла к кровати и тронула за плечо спящую девочку, которую Эйнар поначалу не заметил.

— Илинка, милая, просыпайся. Твой брат тебя потеряет и будет беспокоиться.

С девчонкой она разговаривала совсем иначе, мягко, и платьице на ней поправила ласково, когда девочка, протирая глаза кулачками, соскользнула с постели, нащупав ногами башмачки.

Эйнар проводил убежавшую малышку глазами, прошел в комнату, поискал, куда сесть, но кресло пришлось бы двигать от кровати и разворачивать, а ему хотелось побыстрее отделаться от разговора. Так что он просто встал у стены, где все еще валялась скамеечка — позорным напоминанием о его вспышке. Йотунова кровь и утбурдовы дети, да за эти несколько дней он выходил из себя чаще, чем за все десять лет жизни с Мари. Последние два года он и вовсе провел в тяжелом сонном забытье, где каждый день был похож на прошлый и ни один не радовал. Не радовал, но и не огорчал особо. Эйнар привык думать, что когда-нибудь все наладится, ведь любые раны заживают, если не умереть от них сразу. Болят на непогоду, тянут, сковывают тело, но рубцуются. А сейчас ему словно вскрыли нарыв — и боль плеснула разом, остро и резко.

Женщина, которая сейчас сидела напротив, приводила его то в бешенство, то в отчаяние, горячила кровь обидными словами и взглядами, давала надежду и тут же все портила. Она была воплощением всего, что ему не нравилось в женщинах: дерзости, злой насмешливости и полного нежелания подчиняться. Ладно бы мужу! Но ведь есть же какие-то традиции, на которых держится мир? А проклятая магичка живет так, словно бросает вызов и богам, и людям. Словно каждый миг ждет удара и готова его отразить, а потом ударить в ответ. Как она вообще согласилась выйти за него замуж? И зачем?