Стальной призрак

А еще он из танковой школы вынес знания о бронетанковой технике потенциального противника. Легкие танки немцев проигрывали советской аналогичной технике во многом. И в том, что на немецких танках стояли бензиновые карбюраторные двигатели, которые были взрывоопасными из-за паров бензина, и часто загорались от попадания даже одного осколка в моторный отсек. А советские танки начиная с «тридцатьчетверок» снабжались дизельными двигателями. Немецкие танки не были рассчитаны на эксплуатацию в условиях Советского Союза: мало дорог с покрытием, распутица, снега, морозы.

А еще у Алексея была за плечами десятилетка. И он прекрасно видел, убедился за этот год войны, что немецкая армия не готова к затяжной войне. Он не раз встречался с пленными немецкими солдатами и офицерами, которые буквально сходили с ума от непостижимо огромных расстояний на территории нашей страны. Не продумана немецкая форма для войны лютой зимой, не хватало немцам ресурсов для такой войны.

Как рассказывал один профессор из военной академии еще прошлой осенью, немцы сначала напали на Францию, чтобы захватить огромные запасы бензина и нефтепродуктов. Но этих запасов им хватило на несколько месяцев. И теперь даже румынские нефтеносные районы не обеспечивали врагу необходимого количества топлива. Другого плана, кроме как прорваться к каспийской нефти, у гитлеровцев нет.

– Это будет очень тяжелая война, – сказал тогда профессор. – У немцев теперь иного выхода нет, как воевать до конца, потому что в противном случае их ждет катастрофа. Для них или победа, или смерть. Они слишком больно ударили русского медведя. Он их теперь не отпустит. И для нас тоже нет иного выхода, как стоять насмерть и побеждать. Нас истребят, нас не оставят в живых, потому что мы всегда поднимались, когда нас сбивали с ног.

Соколов и не сомневался, что Советский Союз выйдет победителем в этой страшной войне. Он видел единодушную ненависть всего советского народа к врагу. И горячее желание победить любой ценой. А когда нас побеждали? В какой войне? Так он всегда спрашивал скептиков и паникеров. И никто не мог ему ответить на этот вопрос. Потому что – никогда!

Сдав позиции на высоте, танковая рота прибыла в Еремеевку. Странное затишье настораживало. За все время марша Соколов не слышал звуков близкого боя. В воздухе иногда кружила «рама», как называли бойцы немецкий двухфюзеляжный самолет-разведчик. Но почти сразу же появлялись советские истребители, и «рама» удирала, прикрываясь облаками и пользуясь своей высокой маневренностью.

Поручив Задорожному заниматься подготовкой техники к рейду, Соколов отправился в штаб корпуса, где получил карты, а также ознакомился с обстановкой на фронте в полосе действия 5-й танковой армии. Сведения, видимо, были устаревшими, но иными оперативный отдел не располагал.

Когда Алексей вернулся к своим танкистам, Задорожный уже уехал за горючим, а механики заканчивали ремонтные работы.

– Бочкин! – позвал Соколов, подойдя к своей «семерке».

Молодой заряжающий тут же высунулся из люка, держа в руках ветошь, которой протирал снаряды, заполняя укладку. Вид у Николая был задорный: глаза горели боевым огнем, щека и нос перепачканы смазкой.

Причины такого задора и приподнятого настроения были еще и в другом. Два дня назад Бочкин получил письмо от Лизы Зотовой, юной студентки вокального отделения консерватории, которую в прошлом году навещал в больнице, где девушка лежала с осколочным ранением ноги. А потом раненую певицу отправили в эвакуацию в Куйбышев. Молодые люди переписывались всю зиму, а потом письма от девушки перестали приходить. На Бочкине не было лица. Соколов несколько раз слышал, как Николай жаловался своему земляку Логунову, что он, простой парень с Урала, наверное, не чета будущей певице. Наверное, она разочаровалась в нем.

Но вот снова пришло письмо, и Бочкин был счастлив. Даже собираясь в опасный рейд.

– Я здесь, товарищ лейтенант! – Заряжающий выбрался из люка, спрыгнул на траву и одернул комбинезон.

– Ты чего улыбаешься? – не удержался Алексей, зная, что парню будет приятно лишний раз рассказать о важном событии.

– Письмо, товарищ лейтенант, – смущенно ответил Бочкин. – Представляете, четыре месяца не было, а тут раз – и письмо. А остальные потерялись. Она писала мне, а я не знал. Думал…

– Коля, не надо думать, когда любишь, – усмехнулся Соколов. – Надо просто любить и верить – ей и в то, что все закончится хорошо. Как там поживает твоя Лиза?

Бочкин расплылся в блаженной улыбке, уши его предательски зарделись. Еще бы, командир сказал: «Твоя Лиза!» Соколов боковым зрением заметил, что Логунов, стоя у танка, внимательно смотрит на них. Смотрит с нежностью, хотя, по возрасту, Коля вполне годится Логунову в сыновья. Да и не только по возрасту. Ведь Василий Иванович ухаживал перед войной за матерью Бочкина.

– Николай, собери заряжающих из других танков и передай мой приказ отправляться на кухню. Принести ужин на всех.