Стальной рассвет. Пески забвения

— Мой господин! — воскликнул державший юношу за волосы. — Поймали ещё одного. По твоему приказу не стали его убивать.

— Отдайте его монахам, — произнёс всадник. — Зачем сюда привели?

Последовал послушный ответ:

— Да, мой господин.

Всадник тронул коня и в окружении хорошо вооружённых конных спутников куда-то поехал.

— Рано радуешься, сын шакала, — зашипел истязатель, потащив Эрла в сторону. — Думаешь, если наш военачальник приказал вас больше не убивать, то ваши поганые жизни вне опасности? Когда ты узнаешь, то будешь молить, чтобы я убил тебя на месте.

Эрл уже сам всё понял, когда услышал, как всадник приказал отдать его монахам. Эти душегубы в обличье посвящённых отцов исповедующих каноны Учения Трёх Великих Первопредков будут рады замучить убеждённого сторонника и почитателя Откровений Предтечей. А муки его ждут страшные, ибо сам он никогда не откажется от своей веры, не произнесёт «отрекаюсь».

«Лучше бы я погиб в сражении… — смятенно думал Эрл. — Это мне за мою трусость…»

Когда его бросили на колени и в очередной раз задрали голову вверх, юноша увидел тех самых монахов, что во время сражения уже пытались склонить оставшихся к своей вере.

Они по-прежнему не снимали с голов капюшоны, и лиц их в темноте совсем не было видно. Отцы разместились на одном из невысоких многочисленных возвышений пустоши, устланной телами погибших в сече и раненых, чьи непрерывные многоголосые стоны доносились отовсюду. Возвышение хорошо освещалось многими факелами, выхватывая из темноты хаос тел.

— Вот, преподобнейший, ещё одного изловили, — сказал старший, таскавший всё это время Эрла.

Монах, сидевший на камне, не шелохнулся. Он какое-то время из-под капюшона смотрел на пленника, затем проскрипел:

— Принимаешь каноны Учения Трёх Великих Первопредков?

Эрл узнал голос. Этот монах отбил от своей груди брошенный кем-то дротик.

— Нет, не принимаю, потому как нет таких богов, и каноны по сути своей являются ложными, — ответил юноша.

Преподобнейший, как назвал его легионер, пошевелился, складки на одежде дрогнули.

— Как это нет таких богов? — спросил он вкрадчиво. — А летописи, дошедшие до нас о древних временах, когда боги спускались с небес и дали людям знания о канонах? А память человеческая, сохранившая об этом воспоминания, передававшиеся из поколения в поколение? А как же, наконец, Авéста — наша священная книга, называемая «Свитки», где запечатлены сами каноны Учения?

— А кто видел тех богов? — в свою очередь спросил Эрл. — Что за люди видели их? Почему мы, живущие сейчас, должны верить им? Кто тысячи раз переписывал на разные языки, ваши «Свитки»? Кто может подтвердить, что переписчики не добавили что-то своё, исходя из своего понимания тех событий или, стараясь перевести старые тексты с забытых языков на современные, перевели дословно? Кто подтвердит, что написанное сейчас в точности соответствует первоначальному тексту? И вообще, как могут боги жить на небе, согласно вашей религии? Ведь на небе нет тверди земной, они бы уже давно упали оттуда!

— Да ты богохульник!!! — гневно проскрипел монах.

Державшие юношу легионеры ещё сильнее заломили руки, а старший вздёрнул за волосы голову выше, ещё больнее вывернув шею.

— Нет, я не богохульник, потому как нет таких богов, я уже говорил, — упрямо ответил Эрл, из-за неудобно вывернутой шеи скосив глаза на монаха. — Мне ли хулить богов, когда я вырос в постижении Откровений Предтечей, единственно верных и истинных, коим должны следовать все живущие в Междуземье, ибо только Откровения дают правдивые знания о богах, потому что даны самими богами…

Ему не дали договорить. Сильный удар чего-то тяжёлого и твёрдого обрушился на затылок юноши. Темнота поглотила сознание. А когда он обрёл способность слышать и чувствовать, понял, что всё ещё стоит на коленях перед монахом и по-прежнему ему выламывают руки и шею, задирая голову вверх. Затылок сильно саднило.

— Изучал свои мерзкие Откровения, говоришь, — донёсся из-под капюшона скрипучий голос и без того недобрый, а сейчас ещё и наполненный ядом ненависти. — Разденьте его до пояса!

С юноши потянули одежду, не особо беспокоясь тем, что руки заломлены. Ему почти вывернули суставы, стягивая одеяние, но Эрл терпел.

— О, да у него кольчуга под одеждой! — воскликнул удивлённо кто-то из легионеров.

— Снимайте и её, — распорядился монах.

Разоблачив юношу до пояса, легионеры вновь заломили ему руки и опять вывернули шею, поступая так намеренно, чтобы подавить возможное сопротивление и сломить дух пленника.

— Я так и думал, — произнёс монах, рассматривая из-под капюшона татуировки, покрывающие тело Эрла. — Сразу видно послушника одного из монастырей в отрогах высоких заснеженных Химадáйских гор, разделяющих собою Каппáдок и Аджéр.

Монах помолчал, наверное, рассматривая рисунки.