Стальной узел

Станция с высокого яра была видна почти вся. Несколько строений и часть путей были скрыты высокими деревьями, иногда подходившими к Рощино почти вплотную. Руслан захватил из танка кусок веревки и, забравшись на удобную ветку в гуще кроны старой высокой березы, первым делом привязал себя к стволу. Так у него оставались свободными руки, и он мог наклонять корпус в любую сторону, если ветка или густая листва мешали рассмотреть что-то. А еще он мог свободно на схеме, которую нарисовал сам для себя, делать пометки. И для этого тоже нужны были свободные руки. Молодой чеченец хорошо помнил слова своего деда, бывшего пластуна: «Ничего не происходит само собой и просто так – ни ветка не шелохнется, ни собака не залает, ни стая птиц не сорвется с веток и не взлетит».

И сейчас, сидя на дереве, он не просто смотрел на станцию, но и пытался понять, «что и почему». Цистерны, почти два состава цистерн отведены на самые дальние пути. Почему? Если в них бензин, то почему не идет заправка, почему не подходят бензовозы? Если в них бензин и не идет заправка, значит, чего-то ждут. Например, момента, когда сразу понадобится столько бензина. А когда он может понадобиться в таком количестве сразу? А тогда, когда надо сразу заправлять много техники, танков. У немцев на танках бензиновые двигатели. Приготовили столько бензина для наступления? А если цистерны пустые, то почему их отогнали не в отстойник, где формируются составы, а на те крайние пути, к которым есть хороший подъезд со стороны дороги. Там даже платформа выстроена удобная.

Рельсы, надо искать рельсы. По сведениям партизан, их много на станции. Грузоподъемность одного вагона или платформы, кажется, 60 тонн. Значит, надо искать составы, у которых на платформах груз не объемный, а очень тяжелый. Есть такие. Вон первый состав от стрелки и вдоль лабазов. И на платформах груз брезентом укрыт и ветками. Ясно, что уложено что-то длинное. А вот и еще такой же состав. И тоже платформ сорок. И стоят эти два состава как раз так, что через стрелку их сразу можно выдвинуть в северном направлении, туда, где партизанами взорвано полотно. Но это все догадки, там вполне могут оказаться зенитные орудия, столбы для телеграфной связи, понтоны для переправы. Надо бы поближе рассмотреть и руками пощупать, а пока ставим знак вопроса на схеме.

Так, что еще важного? Где ходят патрули, каким маршрутом, с какой периодичностью. Вдоль проволоки ходят и в основном возле леса ходят. А подъездные пути открыты. Нет, дорогу перекрывают «козлы», обмотанные колючей проволокой. Вышки. Восемь вышек. И стоят так, что прикрывают станцию со стороны леса. Должны быть еще дзоты или оборудованные огневые точки. Есть такие! Одна, две, три – обложены мешками с песком, амбразура, станковый пулемет. Видно троих солдат. С противоположной стороны станции, видимо, такие же точки. Да, охраняется станция хорошо.

А что там, в кирпичном здании, казарма? Видимо, она. Вон полевая кухня дымит, и машины стоят только грузовые. Но много личного состава в этом здании не разместишь. Охрана станции, саперные и железнодорожные ремонтные подразделения. Вон еще здание, поменьше. Это административное здание, там начальство квартирует. И три легковые машины возле здания. Штаб какой-то или комендант станции в нем расположился? А что вон в тех лабазах? Движения никакого, но, может, мне просто с этой стороны не разглядеть. Если склады, то ворота у них с другой стороны. Вот! Стая птиц взлетела с крыши, как будто ее вспугнули. Значит, там какое-то движение.

Со стороны замаскированного «Зверобоя» потянуло запахом мясной каши. И только теперь Омаев вспомнил, что сильно хочет есть. Они ведь ничего не ели с самого раннего утра, когда прорывались из леса. Потом бой с тремя «тиграми», снова пришлось путать следы и уходить от возможного преследования. И так весь день.