Стальной век: Социальная история советского общества

Правящий режим истолковал «хлебный кризис» в соответствии с соб­ственным, весьма искаженным представлением о социальном устройстве деревни. Он возложил основную вину на «кулаков». В апреле 1929 года, выступая на пленуме ЦК и ЦКК ВКП (б), Сталин восклицал: «...Наш аги­татор... два часа убеждал держателей хлеба сдать хлеб для снабжения страны, а кулак выступил с трубкой во рту и ответил ему: «А ты попляши, парень, тогда я тебе дам пуда два хлеба»... Убедите-ка таких людей»[299]. При этом ни власти, ни теоретики большевизма так никогда и не смогли определенно объяснить, кого же и на основании чего следовало причис­лять к данной общественной категории. Так и получалось, что в разных случаях и по мере надобности речь могла идти о совершенно разных под­ходах: здесь ссылались на имущественный достаток, там - на количество скота, в третьем месте - на чуть лучшее, чем у других, жилье и т.д. С обыч­ным деревенским понятием «кулака» («мироеда», хозяина, вышедшего из общины, взявшего землю в частную собственность и ведущего хозяйство с применением наемного труда) такое отношение не имело ничего общего; оно использовалось обычно для того, чтобы наносить удары по широким слоям общинного крестьянства.

Для того, чтобы понять, чем была крестьянская община в России и почему она так мешала режиму форсированной модернизации, стоит пов­нимательнее присмотреться к этому социальному институту.

Подавляющее большинство крестьян в СССР вплоть до конца 1920-х годов жили в общинах. Под общинным контролем находилось более 90% обрабатываемых земель. Большая часть их была поделена на наделы, об­рабатываемые отдельным семьями. Леса, пруды, озера, строения, мельни­цы, часто - оборудование и машины находились в совместном пользова­нии и управлялись общим сходом общинников. Существовали развитые формы взаимопомощи, включая совместную обработку семейных участ­ков («супряга») и т.д.

Вот что писал о жизни и особенностях тогдашней деревни крупный специалист по истории крестьянства британский профессор Т.Шанин:

«...Активность российских крестьян, их способность к автономному политическому действию... имели свои корни в семейном сельском хозяй­стве и в общинной структуре, в которой крестьяне жили... Интересы бога­тых и бедных в каждой из деревень значительно отличались, но общность судеб или конфликта, при столкновении лицом к лицу с силами природы, государством, помещиками и даже рынком... обеспечивали... сильные, и в целом все пересиливавшие причины для кооперации и взаимной поддерж­ки. Опыт веков научил селян тому, что такое единство необходимо для выживания большинства из них. И сплоченность общин, и понимание крестьянами своих интересов поддерживались и усиливались глубочай­шим расколом и эксплуатацией внутри самого российского общества, его крестьянских поселений, стоящих лицом к лицу с тесно связанными друг с другом силами «верхушки»: ее государства и чиновничества, ее помещи­ков и дворян, ее богатых горожан и многочисленных инструментов соци­ального и политического контроля.

Основные черты конфликта и неповиновения можно изложить еще более определенно. Это была, по большей части, борьба против помещи­ков и представителей государства, выливающаяся в конфронтацию со всем государством <...>

Со сложностями крестьянской деревенской жизни, ее социальными, по­литическими, культурными потребностями и сельским хозяйством того вре­мени было наиболее эффективно справляться коллективно и локально... Рос­сийская община давала гибкую и уже готовую сеть организаций для ре­шения широкомасштабных местных задач, функционируя помимо этого в качестве основной ячейки самоидентификации <...>

Середняки, в соответствии с точным определением этого слова, были решающей силой в российском селе и большинства в его общинах. Беззе­мельные и «бобыли» не имели достаточного веса в деревнях, и не могли оказать в одиночку длительного сопротивления в сельской борьбе... Сила общинного схода была такой, что наиболее богатые обычно не могли удержать контроля над этими общинами. Что касается кулаков в сельской местности России, по крайней мере в крестьянском значении этого термина, они были не обязательно самыми богатыми хозяевами или работодателями, но «не совсем крестьянами», стоящими в стороне от общин или против них. Наиболее близким крестьянским синонимом термину «кулак» был в действительности «мироед» - «тот, кто пожирает общину»»[300].

Этот институт самоорганизации и базу для сопротивления против изъятия средств и ресурсов власть намеревалась теперь разрушить любой ценой.