Стальной век: Социальная история советского общества

5. Второе «двоевластие»: большевистский режим и революционные массы (осень 1917 — весна 1918 г.)

Оказавшись у власти, большевики немедленно приступили к осуществлению намеченной ими программы-минимум. Они упразднили деление населения на сословия, провозгласили ликвидацию помещичьего землевладения, национальное равноправие и отделение церкви от государства, ввели новые законы о браке и семье.

После солдатских бунтов 1917 г. большевики не могли сохранить старую армию. Уступая требованиям солдат, новое правительство постановило, что «вся полнота власти в пределах каждой войсковой части и их соединений принадлежит соответствующим солдатским комитетам и советам…» и «вводится выборность командного состава и должностных лиц»³². Все чины и звания в армии, вплоть до генеральских, все связанные с этим привилегии, титулования и ордена были в конце 1917 г. отменены.

Осенью и зимой 1917–1918 гг. правительство национализировало банки, морской и речной транспорт, узаконило рабочий контроль в промышленности, приступило к национализации ряда промышленных предприятий. Дальше оно идти пока не намеревалось. По признанию видного большевистского экономиста Л.Н.Крицмана, новая власть «оставалась орудием не немедленной экономической революции, а лишь обезврежения капитала». Она не собиралась национализировать «основную массу» промышленного и торгового капитала. «Национализация банков (кредита) и транспорта отдавала оставшуюся капиталистической промышленность в руки пролетарского государства, монополиста кредита и транспорта», — объяснял Крицман. Сохраняя в своих руках собственность, частные предприниматели были бы вынуждены подчиняться государственному регулированию и платить государству налоги. Государство, таким образом, сотрудничая с частным капиталом и связанное с ним «договорными (кредитными и иными отношениями)», организовало бы народное хозяйство его руками. «…В течение почти 3/4 года после октябрьского переворота национализация промышленных и торговых предприятий проводилась центральной советской властью только как карательная мера, применяемая лишь в отдельных случаях»³⁶. Таким образом, экономический курс большевиков после Октября был не более радикальным, чем политика многих социал-демократических правительств в XX веке.

Однако октябрьские события в Петрограде стали сигналом для углубления социального характера революции. Падение Временного правительства сыграло решающую роль в победе «общинной революции» в деревне. Государственные структуры на «низовом» уровне исчезли, и вся администрация на местах перешла в руки общинного самоуправления (крестьянского схода) и избираемых им органов. Крестьяне производили «черный передел» всех земель, лишая помещиков и кулаков земельных излишков. При этом крестьянские семьи получали в пользование участки такого размера, какой они могли обработать своими силами, без применения наемного труда (по числу «едоков», по количеству работников в семье или по способности выполнять работу). В течение нескольких месяцев в стране полностью исчезло помещичье, а в большинстве случаев — и кулацкое землевладение. «Уравнение внутри селений проводилось неукоснительно…», — констатировал один из сотрудников Наркомата земледелия. И хотя «межволостное уравнение норм проводилось уже реже, межуездное — еще реже»³³, имущественная дифференциация в деревне резко сократилась. Создались условия для исчезновения капитализма в деревне.

В ряде мест крестьяне в конце 1917 — начале 1918 гг. приступили к организации сельских коммун «на основе общности имущества, справедливости и равенства»³⁴. Характерно, что при этом они обычно резко отрицательно относились к попыткам большевистских властей насадить такого рода хозяйства сверху, считая их вмешательством в дела общины-«мира».

Крицман Л. Героический период Великой русской революции. М.-Л., 1926. С. 41–42.