Стальной век: Социальная история советского общества

До перевыборов Совета управление Кронштадтом 2 марта было передано Временному революционному комитету (ВРК), выбранному делегатами кораблей, воинских частей, мастерских и профсоюзов. Среди членов ВРК не было известных членов политических партий, но некоторые сочувствовали анархистам и максималистам. В радиообращении Кронштадта говорилось: «Мы свергли у себя коммунистический Совет, и Временный революционный комитет на днях приступает к выборам нового Совета, который, свободно избранный, будет отражать волю трудового населения и гарнизона <…> Мы за власть Советов, а не партий, за свободно избранное представительство трудящихся <…> В Кронштадте вся полнота власти в руках только революционных матросов, красноармейцев и рабочих <…> Да здравствует революционный пролетариат и крестьянство!.. Да здравствует власть свободно избранных Советов!»¹⁴².

3 марта начала издаваться газета «Известия ВРК». На ее страницах была сформулирована программа антибольшевистской «Третьей революции», революции, которая должна была привести к социалистическому строю народного самоуправления трудящихся. «Совершая Октябрьскую революцию, рабочий класс надеялся достичь своего раскрепощения, — подчеркивалось в документе «За что мы боремся», опубликованном в номере за 8 марта. — В результате же создалось еще большее порабощение личности человека <…> Трудовая Россия, первая поднявшая красное знамя освобождения труда, сплошь залита кровью замученных во славу гос

подства коммунистов. В этом море коммунисты топят все великие и светлые задачи и лозунги трудовой революции». Большевистская партия «не является защитницей трудящихся, каковой она себя выставляла, ей чужды интересы трудового народа, и, добравшись до власти, она боится лишь потерять ее; а потому дозволены все средства…».

Кронштадтцы обвинили «новую бюрократию, коммунистических комиссаров и чиновников» в терроре «опричников из чека», подавлении трудящихся и принуждении «их думать только по-своему». «Рабочих при помощи казенных профессиональных союзов прикрепили к станкам, сделав труд не радостью, а новым рабством. На протесты крестьян, выражающиеся в стихийных восстаниях, и рабочих, вынужденных самой обстановкой жизни к забастовкам, они отвечают массовыми расстрелами и кровожадностью, которой им не занимать стать от царских генералов».

«…В Кронштадте, — говорилось далее в статье, — положен первый камень третьей революции, сбивающей последние оковы с трудовых масс и открывающей новый широкий путь для социалистического творчества <…> Рабочие и крестьяне неудержимо идут вперед, оставляя за собой и учредилку с ее буржуазным строем, и диктатуру коммунистов с ее чрезвычайками и государственным капитализмом… Настоящий переворот даст трудящимся возможность иметь, наконец, свои свободно избранные Советы, работающие без всякого насильственного партийного давления, пересоздать казенные профессиональные союзы в вольные объединения рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции»¹⁶⁵.

«Пусть знает весь мир трудящихся, что мы, защитники власти Советов, стоим на страже Социальной Революции», — подчеркивалось в заявлении кронштадтцев, опубликованном в том же номере «Известий ВРК»¹⁴³. Газета выходила под шапкой «Власть Советам, а не партиям!». Говоря о свободно избранных Советах, восставшие имели в виду не выборы по партийным спискам и принципам, а избрание конкретных делегатов, пользующихся доверием рабочих и крестьян.

Кронштадт надеялся, что «Третья революция» в России придаст новый стимул мировому революционному движению. «Эта новая революция всколыхнет и трудовые массы Востока и Запада, являя пример нового социалистического построения, противопоставленного казенному коммунистическому «творчеству», убеждая воочию зарубежные трудовые массы, что все, творившееся у нас до сего времени… не было социализмом», — говорилось в статье «За что мы боремся». А радиообращение ВРК к работницам всего мира по случаю 8 марта, заканчивалось призывом: «Да здравствует Всемирная Социальная Революция!»¹⁴⁴.