Стальной волосок (сборник)

«Свои» падали через щель следом за Тростиком. Первой — Лорка во вздувшемся, как пестрый парашют, сарафанчике. Затем — с деловитостью бывалых десантников — Федя, Андрюшка и Никель. Потом, изящно свесив ноги в дырявых кроссовках, — Лика. И… наконец — Тимофей Бруклин в камуфляжных штанах до колен и белой рубашечке концертного фасона. Прыгая с верстака на пол, он светски подал руку Анжелике (та хлопнула его по пальцам).

Остальные тоже прыгали на пол. И вставали по сторонам от Вани. Только Тростик продолжал сидеть и обнимать Матубу. Матуба не пытался освободиться, махал хвостом. Он не удивлялся вторжению. Видимо, потому, что не удивлялся Квакер. Стоял, скрестив руки, и наблюдал за налетчиками со своей лягушачьей улыбкой. Потом сказал:

— Но комбатант…

— Чего? — удивился Федя.

— Говорит, что он — невоюющая личность, — разъяснил Тимофей Бруклин.

— Да, мы помирились, — сказал Ваня.

— Как «после пушки»? — понятливо спросил Тростик и наконец отпустил Матубу.

— Нет, насовсем, — сказал Ваня с горькой ноткой. Потому что сколько этого «насовсем» еще оставалось у него?

Лорка оказалась с ним рядом. Взяла за рукав, встала на цыпочки, щекочуще шепнула в щеку:

— Вань, ты, что ли, правда решил уехать?

«Господи, а что делать — то?»

— А что делать — то? — сказал он, кашляя, чтобы не разреветься.

Что делать — лучше всех знала Лика. Протянула Ване свой мобильник и велела вполголоса:

— Позвони Ларисе Олеговне… балда.

— Зачем?

— Еще раз балда. Если ты поругался с неродным дедом, зачем доводить до инфаркта родную бабушку? Она обзванивает всех мальчишек и девчонок: куда сбежал любимый внук? Ты знаешь, что у нее повышенное давление?

Ваня про это знал, но не помнил. Зато сразу вспомнил: у Ларисы Олеговны, конечно же, есть номера всех его знакомых ребят. И понятно, какой она подняла тарарам. И понятно, как поднялись друзья по тревоге!

— А как вы узнали, что я здесь…

— Это нетрудно, — разъяснил Никель. — Малыши на Герцена видели, куда тебя… куда ты пошел…

— Звони немедленно, — повторила Лика. — Она ждет…

Голос Ларисы Олеговны был необычайно сух. А речь — на удивление лаконична.

— Иван! Если ты решил покинуть наш дом, надо вести себя разумно. Дождаться кого — то из Москвы, никуда не убегая и не устраивая драм, как в киносериале…

— Я не устраивал… — буркнул Ваня. — Я поживу у ребят, пока не приедет мама… Не хочу я с ним…

— Дело твое… А может быть, вы все — таки попробуете объясниться?

— Как? Опять с помощью ракетки?.. Меня сроду никто пальцем не трогал! А он… размахался… из — за какой — то паршивой стекляшки…

— Не из — за какой — то… Впрочем, не в этом дело. Граф старый человек, и можно было бы пощадить его нервы…

— Вот я и решил пощадить. Не буду больше мозолить глаза…

— Ты безжалостное существо, — твердым голосом известила внука Лариса Олеговна.

— Да? А он «жалостное»?.. А руку подымать на того, кто слабее, это «жалостно»? А унижать человеческую личность?..

Ваня вдруг ощутил, что говорит не то. Вернее — не так. Без настоящей убедительности. Будто на переменке в перепалке с одноклассниками. А Лариса Олеговна сообщила:

— Вы с дедом — два сапога пара. Он куда — то ушел, а перед уходом сказал… знаешь что?

— Что? — вырвалось у Вани, хотя следовало ответить: «Мне это неинтересно».

— Он сказал, что идет на помойку, к мусорным контейнерам. Туда выбрасывают золу из каминов. А зола — это пепел. И он сказал, что будет пеплом посыпать себе голову…

— Еще и издевается!

— Ничуть не издевается. Иногда под горькой шуткой прячется печаль и виноватость… Как, например, у моего знакомого, это дядя Софьи Андреевны, у которой племянник недавно поехал в Сочи и…

— О — о–о… я приду! — сказал Ваня.

Разговор слышали все — Ликин мобильник был известен своей горластостью. Лорка все держала Ваню за рукав. И теперь улыбнулась:

— Не уедешь, да?

— Не знаю… Раз уж пепел… — И повернулся к вежливо молчащему Квакеру: — Можно, я еще к тебе приду? Надо кое — что спросить…

— Сэр, — отозвался Квакер. — Мой замок всегда готов принять вас… — Он обвел глазами остальных. — Как и вас, господа. Только… лучше через дверь, а не там… — Он поднял глаза к раздвинутым доскам. — Хотя, если нравится, можно и там… пока не починил крышу.

Все, кроме Квакера и Матубы, проводили Ваню к дому. Лорка так и держала его за коротенький рукав у плеча.

— Я не понял, — сказал прямолинейный Федя Трубников. — Дед тебя отлупил, что ли?

— Ну… — буркнул Ваня. — Распустил руки…

— Подумаешь, — утешил его Андрюшка. — Дело семейное. Нас бабушка то и дело мешком охаживает…

— Дрюша, это не то, — мягко возразил Никель. — Это же не обидно. Как игра…

— Когда игра, а когда как вмажет по затылку…

— Все равно… — усмехнулся Никель.

— А почему вы через крышу прорвались, а не в дверь? — спросил сразу у всех Ваня.

— Это Тростик… — объяснила Лорка. — Мы забрались, чтобы посмотреть в щель, что с тобой. На разведку. А он вдруг говорит: «Доски еле держатся». Двинул одну, вторую — и вниз. Нам куда деваться — то?..

— Герой, — сказал Тимка Бруклин.

— Вот кого надо было взгреть, — вмешалась Лика. — За лишнее геройство. Только и показывает, что ничего не боится…