Стальной волосок (сборник)

…И страхи эти не отпускали его до возвращения капитана. Гриша ушел в каюту, съежился на койке – не было желания смотреть на чужие берега и скалы. Чтобы унять тоскливую тревогу, Гриша стал вспоминать «ту самую» музыку:

Тронет пружинку стальной волосок —
Где-то проснется лесной голосок,
Шелест листвы,
Шорох травы…

Стало полегче, спокойнее, но полностью страх не ушел. И когда снаружи раздались плеск весел и голоса, говорившие о возвращении капитана, Гриша выскочил наружу, вздрагивая от всяких ожиданий.

3

Было не по себе, стыдно, и все же он не удержался – пробрался в кают-компанию, где собрались офицеры (и Митя, и доктор, конечно). Устроился между спинкой длинного дивана и стенкой с кормовыми окнами. «Если заметят, скажу, что искал потерявшегося кнопа…» Впрочем, едва ли бы его выгнали, понимая, как натянуты нервы мальчишки…

Капитан сказал, усмехаясь:

– Французы и в самом деле весьма галантные люди. Капитан Ансу – не исключение…

Далее Гриша услышал рассказ о пребывании Николая Константиновича на фрегате – рассказ, показавшийся сперва не во всем понятным, но после сложившийся в более или менее связную историю. Вот она…

Капитан фрегата приветствовал русского командира и его спутника с безукоризненной вежливостью, представил своих офицеров. Приказал принести вина («Кстати, прекрасное вино, не правда ли, мичман?»). Поднял тост за счастливый случай, давший возможность принять у себя российских мореходов.

– Но… – сказал он, ставя бокал, – обстоятельства войны вынуждают нас коснуться и неприятной темы. Поскольку мы, волею политиков, оказались нынче в роли противников, необходимо решительно и не роняя достоинства развязать этот узел.

Кстати, по словам Николая Константиновича, капитан Ансу был высок, строен, горбонос, имел бородку клинышком и похожие на стрелки усы. Он все время сдержанно улыбался. С этой улыбкой он и продолжил речь.

Ввиду того, что силы противников несравнимы, сказал Ансу, благоразумнее всего русским было бы сдать бриг французам, которые вправе рассматривать «Артемиду» в качестве приза. Это позволило бы избежать бессмысленного кровопролития.

– Разве вы – капер? – не сдержался Гарцунов.

– Конечно же, нет! Мы – военный фрегат Антильской флотилии, чьей задачей является охрана здешних французских вод… в которые вы столь неосмотрительно вошли. Впрочем, и в нейтральных водах ситуация оказалась бы такой же. Только у вас была бы возможность уйти от преследования. А здесь – увы…

– Если вы не капер, то почему речь идет о призе? Уместнее было бы употребить слово «трофей»…

– Вы правы, я неточен в терминологии. Однако же это не меняет сути.

– В чем-то меняет, – возразил Гарцунов. – Вы могли заметить, что мы несем флаг Российско-Американской компании, в данном случае мы – коммерческое и экспедиционное судно. В связи с международными правилами, такие суда, в случае военных конфликтов, не подлежат задержке и захвату.

– Ну-у, господин капитан второго ранга, – снисходительно произнес Ансу (мы, мол, прекрасно понимаем друг друга). – Вы в военной форме и при оружии, а смена флага – минутное дело. Стоит ли утомлять друг друга пустыми формальностями…

Гарцунов понимал, что француз прав. И все же возразил снова:

– Наше плавание не содержит никаких военных задач. Мы не вели разведки, не собирались участвовать в баталиях. Доказательством нашей совсем не военной миссии служит и тот факт, что у нас на судне ребенок.

Ансу удивленно приподнял брови, но тут же воскликнул:

– Тем более, господин капитан! Вам было бы просто грешно подвергать ребенка смертельной опасности. И сдача брига при таких обстоятельствах ничуть не уронит вашей чести… Я гарантирую господам офицерам и команде безопасность и доброе отношение, вы будете доставлены в порт Бас-Тер, где получите возможность на первом же нейтральном судне вернуться на родину, никто не станет держать вас в плену. Офицеры сохранят личное оружие…

– Это очень любезно с вашей стороны, месье, – отозвался Гарцунов. – Однако же у русских офицеров принято сохранять оружие для боя, а не для пустого этикета.

Мичман Сезаров, безукоризненно владеющий французским, на всякий случай перевел эту фразу.

Капитан Ансу впервые проявил раздражение (правда, еле заметное):

– Вы что же, рассчитываете повторить подвиг брига «Меркурий»? Но такая удача выпадает раз в тысячу лет!.. Гораздо разумнее поступил капитан Стройников, когда, окруженный турецкой эскадрой, сдал фрегат противнику.

Видимо, французский капитан неплохо знал морскую историю.

– Решение Стройникова – дело его совести, – раздельно произнес Гарцунов (так внятно, что перевода не требовалось). – Я же и мои офицеры, владея полным боезапасом и четырьмя десятками отнюдь не робких матросов, едва ли сочтем возможным спустить флаг без боя.

Французский капитан, в свою очередь, не считал возможным упустить добычу, так счастливо для него угодившую в капкан.