Стальные боги

– Первый из тех, кого ты убьешь для меня, – прошептала она мне на ухо.

Что за странные слова. Пусть и красивая, девушка все равно не стоила того, чтобы из-за нее убивать, даже если была непростой горожанкой.

Мои люди начали спускаться с холма, молча, будто в трауре. Большинство из них преклонялись перед священниками и теперь были потрясены. Мне придется немало потрудиться, чтобы вернуть им веру в справедливость нашей цели.

Ведьма смотрела на Никсос, и ее глаза мерцали, как его изумрудные воды.

– Ты даже не назвала свое имя.

Она подошла ближе.

– Можешь называть меня Ашерой.

И ушла.

3. Кева

Обугленные тела и пепел усеивали каменную часовню, служившую некогда домом этосианскому апостолу. Рой ожиревших от крови мух вился над скамьями, пока янычары вытаскивали сгоревших людей на носилках. Я прикрыл рот платком и закашлялся: поджаренное человеческое мясо – это слишком, даже для бывалого воина. Я вышел наружу, под жгучее солнце, в дымный воздух узенькой, вымощенной кирпичом улочки старинного это-сианского квартала Костани. По их Писанию, почти тысячу лет назад на это место спускались ангелы и пели славу. Но я не мог вообразить ангела глядящим на смерть, что покрыла это место сегодня.

В связи с внезапной бойней этосианских паломников шах собрал в тронном зале совет. Великий визирь Эбра занял место слева от шаха, прочие визири собрались вместе рядом с местным этосианским епископом. Мы все (кроме шаха, сидевшего на высокой золотой оттоманке) разместились на полу, и с нами – несколько старших и прекрасно выглядевших детей шаха. Но все внимание привлекал Великий муфтий Тайма, глава Источника, собрания величайших ученых, и честь сидеть рядом с шахом предназначалась только ему. Из всех присутствующих, не считая шаха Мурада, реальной властью обладал только он. И если шах по некой причине желал казнить кого-либо из царственного дома Селуков, ему требовалось для этого дозволение Великого муфтия.

Десять лет назад я наблюдал, как в Голубых куполах, высочайшей точке Костани, шах отрубил голову своему брату. Селим, тайный наследник престола, умер с улыбкой. Тот проиграл войну за престолонаследие (главным образом потому, что я сразил мага, который удерживал войско Мурада, не допуская его в столицу). Великий муфтий Тайма обвинил Селима в тирании, палаш шаха сделал все остальное.

Сегодняшний муфтий Тайма мало чем отличался от того, прежнего. На нем были белый кафтан и кремовые шаровары. Густая, но аккуратная каштановая борода и золотые очки подчеркивали статус ученого, а власть его зиждилась на уважении по этой причине. Он был из тех людей, каких я боялся в юности: его осуждающий взгляд пронзал человека, как копье пронзает мешок с мукой, насквозь.

Местный этосианский епископ, с ожогами и перевязками на шее и на щеке, дрожащим голосом рассказал о случившемся.

– Вокруг алтаря быстро вспыхнул огонь. Мы попытались бежать через внутренний коридор, но там был… человек, охваченный пламенем. Сперва я подумал, что он страдает, и бросился ему на помощь. Но то, как он шел… С такой легкостью… Он поднял руку, и пламя охватило весь коридор. Я задохнулся в дыму и лишился сознания. И это последнее, что я помню, перед тем как очнулся в лечебнице.

Другие свидетели подтвердили, что видели того горящего человека. Все они были этосианами, а я никогда не встречал этосианина, который не был бы склонен к полету фантазии, особенно когда дело касалось веры, войны и смерти.

– Позвольте мне пояснить, – произнес муфтий Тайма. – Наша религия не позволяет убивать кого-либо – неважно, последователя Лат, верующего в Архангела, или поклонника глиняного идола – без должного рассмотрения дела. – Его речь текла как плавный поток. – Тот, кто это сделал, осквернил святые заветы и должен предстать перед судом.

Никто не решался это сказать. Мы переглядывались, как малолетние школьники, боящиеся назвать имя мучителя.

– Из описания свидетелей все понятно. – Эбра сглотнул. Пот над бровями выдавал его страх. – «Человек, охваченный пламенем». Это сделал колдун.

– Маг!

Шах хлопнул по столику у оттоманки так, что зазвенели золотые кубки и блюда с фруктами.

Не ошибался ли я насчет мага Вайи? Он не выказывал кровожадности – предпочитал подавать странный чай.

– Полгорода поклоняется этому Архангелу! – Казалось, шах готов достать меч и снести кому-нибудь голову. – Когда пятьдесят тысяч крестеских паладинов осадят Костани, для этосианцев это будет идеальным поводом сплотиться с ними!

– Единственный выход – привлечь виновных к ответственности, – сказал Великий муфтий, – и показать тем, кто верит в Архангела, что мы станем их защищать, как своих. Призвать мага Вайю к ответу.

– Кева, ступай немедля, – приказал шах. – Скажи магу, чтобы явился не позднее завтрашнего дня, не то заклеймлю его врагом Лат и предателем.

«Проклятие, – только и мог думать я. – История полна безголовых посланников».

– Разумно ли отталкивать его, о мой шах?

– Эбра, собери сотню лучших янычар, – велел шах, не обратив на меня внимания. – Маг Вайя войдет в Небесный дворец и не покинет его, пока муфтий не вынесет приговор.