Стальные грозы

– Но, майор, я кое-что знаю. Хотя мне это снова же знать и не положено… Мы-то, кантемировцы, и дивизия Святцева тут в глухой обороне стоим, вокруг Синанджа. Потому что все равно от нас сейчас ничего не зависит. Но вот наш осназ и два рейдера этим ягну на Алборзе так педали загибают, что я бы на нашем с тобой месте спал спокойно… Этим зверям из осназа одних термоядерных БЧ пять штук отгрузили! Мне кум вчера в баньке шепнул…

– Ну почему же «зверям»? – обиделся за осназовцев Растов.

– Так я же в хорошем смысле! Как «львам», допустим. Или «бульдогам».

Судя по тому, что ни вечером, ни в ночь на 24 августа Синандж не захлестнул всеиспепеляющий вал хромосферы, сброшенной превратившимися в сверхновые Макранами, звери из осназа загнули ягну педали по всем ГОСТам.

А наутро Растов был разбужен оптимистическим ревом.

Над проливом, отделяющим материковую часть города от островной, прямо над разрушенным Мостом Пехлеванских Доблестей, заходили на посадку русские корабли.

Рейдер «Изумруд», несший на себе отметины с честью выстоянного боя, и фрегат «Отважный», тоже изрядно потрепанный, линкор «Севастополь» и авианосец «Слава» шли в образцовом кильватерном строю на военный космодром.

В ту минуту Растов еще не знал, что само их появление говорит о прорыве Х-блокады. Но чувствовал самое важное: враг повержен, прямая угроза поджига Макранов миновала, а значит, все как-нибудь устроится.

Но лично для него явление этой армады ничего позитивного не означало.

К его огромному изумлению, врачи все же обнаружили у него подкожного клеща неудобопроизносимого названия.

Похвалили его иммунитет, блокировавший развитие болезни на несколько долгих дней… Поругали чоругов, которые допустили заражение пленных – то ли по незнанию, то ли по врожденной бесчувственности… После чего принялись безжалостно колоть в тушку Растова тысячу пятьсот различных лекарств. Болело везде – и сзади, и спереди, и даже изнутри внутренностей…

А все 25-е число ушло на откачивание из Растова передохших клещей и продуктов распада тысячи пятисот различных лекарств.

Большую часть этого времени майор провел внутри медицинского комбайна. Мечтая о том, как уболтает неженку Нину на рыбалку в окрестностях Мончегорска… Ах, какие же там щучки!

Флотские эскулапы обещали майору продержать его в боксе еще дней пять. Он даже мысленно успел смириться с этим…

Как вдруг 26 августа, в половине двенадцатого утра, к нему заявился… Лунин!

Капитан был чист, свеж, модельно стрижен и одет в парадку.

Еще один комплект парадной формы на вешалке, облеченный в стерильную пленку, он держал в правой руке.

Также при нем были вторая фуражка, портупея, пистолет и сапоги.

Вот кого Растов был рад видеть! Неподдельно! До слез!

– Ну здравствуй-здравствуй… – сказал Растов сквозь стекло.

– Отлично выглядите, товарищ майор, – улыбнулся Лунин своей кроткой улыбкой номера второго. – Потому что мы уже разное думали… Вам ребята, кстати, приветы передают.

– Спасибо.

– Да что я, впрочем? Вы их сегодня сами увидите!

Растов удивился.

– Сегодня? А врачи мне другие сроки называли.

– С ними уже решено, – махнул рукой Лунин. – На ваш счет имеется прямое предписание комфлота-1… Вы должны явиться к 12.00 на борт авианосца «Слава».

– Это через полчаса, что ли? – вытаращил глаза Растов.

– Я отвезу, это близко… Вот и форму для вас захватил.

Растов поглядел на себя в зеркало – оттуда скалился во все зубы совершенно счастливый и практически здоровый человек, много повидавший на своем веку.

«Слава» был новейшим и крупнейшим авианосцем российского военно-космического флота.

Как Растов и ожидал, интерьеры гиганта поражали воображение.

Сверхскоростные лифты, просторные коридоры, высокие потолки. Свет и дизайн в ассортименте.

Майор явился к дверям адмиральского командного пункта без двух минут двенадцать. Перед ними была оборудована просторная приемная с десятком кресел. В одном из них скучал некий майор госбезопасности в темно-синем парадном мундире и с внушительным комплектом орденов.

Растов коротко козырнул майору, решительно проследовал к дверям салона, но был перехвачен прямо перед ними юрким мичманом с пистолетом-пулеметом на ремне и красной повязкой «дежурный».

– Извините, товарищ майор, сюда строго по записи…

Растов замер на полдвижении.

– …поэтому, пожалуйста, назовите себя.

– Майор Растов, бронетанковые войска.

Мичман сверился со списком на своем планшете.

– Да, вы есть… Вас попросили ждать, пока вызовут. Вон там имеются места, – мичман показал на каре свободных кресел вокруг бюста Гагарина.

Растов сел.

– Здравствуйте, товарищ… гм-гм… Растов, – похлопал его по плечу майор госбезопасности, сидящий в кресле справа. И, заметив недоумение Растова, добавил:

– Я Илютин. Афанасий. Не узнали, что ли? Фраский-Лед, Вара-20…

Растов густо покраснел. Ему было стыдно!

Илютина он действительно не узнал.

Тогда, на Варе-20, Илютин был в скафандре, его лицо Растов видел только промельком, сквозь стекло. Да и то, как сказать, «лицо»… В основном кончик носа.