Стальные крылья. Проба небес

– Я недавно победил там одного. Понимаити о ком я, да? А как его утащили в лабораторию так и привет. А меня так не устраивает. Поэтому я предлагаю вот что: На первом этапе нашего сотрудничества, я смогу доставлять вам некоторое число вражеских обломков, а с вас требуется полный анализ. Без утайки, вранья и купюр. Если согласны – детали обговорим на встрече после турнира. Если нет – ну тогда я для вида куплю у вас потом какою-нить мелочь и расстанемся на этом.

– Я должен посоветоваться…

– Понимаю. У вас начальство, да и сами вы не в частной лавочке, да?

Понимающая ухмылка была мне наградой.

В общем предварительное согласие было получено и мы расстались. Пока я летел, улыбка сама собой наползала на лицо. Владельцам того крылатого недоразумения будет весело со всех сторон. Лишь бы времени хватило…

***

По прилёту я был встречен, обласкан, но сочтён неприемлемым из-за запаха табака. И всё было хорошо, пока раздевавшие меня девушки не нашли отпечаток помады на шее.

– Ичика! – С ласковым гневом уточнила белокурая фурия.

– Да?

– А что у тебя на шее?

– Бандитская пуля? – Предположил я, ощущая как сгущается в воздухе.

– Ичика, а ты ничего нам рассказать не хочешь? – И так ласково пальцами по шее, когда коготки чуть-чуть царапают кожу. Сладкие мурашки и предупреждение в одном.

Встаю и мягко перехватив ладонь гляжу в недовольную синеву. Еще не буря, но где-то рядом. И когда наши глаза оказываются так близко, что кончики носа почти касаются друг, друга – легкий чмок в щёку и финальное:

– Все разговоры после душа!

После чего, сняв то немногое, что оставалось, топаю в царство кафеля и мыла. А уж после того, как все лишние запахи, следы и оттенки делают ручкой, выхожу из душа, где меня ждёт столик и две прекрасные сотрапезницы.

Салаты, суп с морепродуктами и мясо. Пока голод брал своё, обе красавицы просто следили за тем, как я ем, символично изображая участие. Но к десерту меня буквально осадили.

Претензии сводились к одному:

– Ты кобель и крутишь шашни! Наверняка там всех попробовал и вообще, как тебе не стыдно бросать нас одних!

Отбояриться удалось только после того, как вырезка из записи (бой и предварительная беседа возле дома) ушла к каждой на номер. А пока они знакомились с тактикой русской тройки, я успел доесть, переодеться, лечь в кровать и притвориться чучелком.

– Ичика!

– Да-да? – Сквозь сытую дрёму отзываюсь на автопилоте.

– А они тебе ничего не предлагали? – Пауза внезапно сгустившейся тишины намекала на нешуточный интерес.

– Было дело. Но я сказал «нет». Вы у меня лучше. Да и вас четверых мне за глаза… – Повернувшись на бок, даю понять что аудиенция окончена. Но куда там!

Проявив беспечность в отговорке, я лишь пять минут наслаждался тишиной, как меня растолкали самым бесцеремонным образом – взгромоздившись сверху и выдернув клок волос из виска.

«Бодро и весело» восклицаю:

– Какого хрена?

Сидящая на мне Хоки, ласково положив руки мне на горло, вежливо попросила:

– Любимый, а четвёртая у нас кто? – Судя по тяжести, вдавливающей меня в матрас, и глядящей из-за её плеча Сесилии, они взгромоздились вдвоём. Чтоб наверняка.

– Если я вам скажу – вы разболтаете. А там всё сложно.

– Да неужели?

– Без шуток – еще хуже, чем у Рин, а у той отец умер, да с мамой разлад.

Оставив в покое своего избранника, обе красавицы слезли и вышли на балкон, что дало мне пол часа тишины. Но стоило опять начать отходить ко сну, как те пролезли под одеяло, прижались и, коварно гладя по физиологии, опять разбудили молодой организм.

– Оримура-сан, мы даём тебе слово, что ни скажем никому без твоего разрешения, но ты должен рассказать нам всё. – Олькотт зашла с козырей.

– Должен? Серьезно? Даже если дал той слово что не расскажу никому?

– Ты нам веришь?

– В некотором роде, но ради одного доверия нельзя предавать другое.

– Ты хоть намекни…

И пока в общих чертах я не рассказал, что у нас «той» всё непросто и есть вариант что вообще ничего не будет, меня так и теребили по мелочи. Ну да пусть. После соревнований всё встанет на места.

Утро. Класс. Народ что-то смотрит с плашетов, глядит на меня и шепчется. Мои обе двое выглядят виноватыми, но идти на признание не торопятся. Ладно, на обеде узнаю, что там за проблема. И тут, еще звонок не возвестил о начале первого урока, как Мария входит в дверь и под внимательными взглядми класса приглашает меня к ректору на беседу.

Начался, блин, денёк!