Стальные крылья. Проба небес

Внезапно раздавшийся тихий стук в дверь, оповестил нас, что её помощница вернулась с чаем. Александра, подойдя к двери, взяла у Марии поднос, на котором стояли две чашки для чая, небольшой чайничек и несколько миниатюрных вазочек со сладостями. Расставив чашки и разлив по ним ароматный чай, она придвинула ко мне мою чашку, после чего вновь села в кресло. Беседа продолжалась.

– Ты уж извини меня Ичика-кун, за этот маленький розыгрыш с простудой. – С улыбкой сказала она, глядя на меня поверх чашки. – Но ты сидел с таким сосредоточенным и напряженным лицом, что я не удержалась чтобы подшутить над тобой.

– Ты ведь наверняка ожидал, что я буду тебя ругать, отчитывать или даже пригрожу отчислением, не так ли? Думал, что тебя сейчас будут стращать, вплоть до угрозы отчисления из академии и принудительного изъятия доспеха?

– Доспех не отдам! – Тут же резко сказал я ей, отставив чашку и встав в полный рост. – НД это часть меня и отдать его, это все равно что отрубить себе крылья! Так что лучше я буду отчислен из академии, чем по своей воле лишусь неба!

– Ну-ну, успокойся пожалуйста и давай продолжим пить чай. – Выставив руки в примиряющем жесте, успокаивающе сказала она. – Никто не собирается забирать у тебя «Белую Броню», тем более что учитывая, кто её создал, я вообще сомневаюсь что её можно забрать.

Когда я сел, она продолжила.

– Войдя в мой кабинет, Ичика-кун, у тебя было такое лицо, какое бывает у бойца, идущего в последнюю атаку. Ну и чего бы я добилась резкими требованиями, того что ты бы только сильнее обозлился или даже убежал из страны?

– Я не сомневаюсь, что в этом случае любая крупная страна, будь то Россия, Китай или США, была бы рада предложить тебе убежище и гражданство. Но зачем нам с тобой это надо? Не будет ли для тебя проще и безопаснее продолжать обучаться в стенах Академии? – Сказав это, она выжидательно поглядела на меня, потягивая мелкими глоточками чай.

Я молча переваривал услышанное, не забывая впрочем о чае.

С учетом того, что входя к ней в кабинет я старался сделать максимально бесстрастное лицо, она все же прочитала меня! И либо она очень сильный эмпат, способный по мельчайшим признакам читать чужие чувства, либо впору задуматься о телепатии. Хотя последнего не хотелось бы категорически.

Выжидающе глядя не неё, я как бы невзначай спросил:

– А чем я себя выдал? Как ты догадалась о том, что я думаю?

Александра понимающе улыбнулась и раскрыла секрет. – Когда ты шел к зданию, где находится мой кабинет, у тебя на лице было написана внутренняя борьба, в которой ты, как мне кажется, решал, что тебе важнее – небо или учеба. Но чем ближе ты подходил к цели, тем мрачнее и решительнее становилось твое лицо, а перед самым входом ты вдруг принял бесстрастный вид, будто все в порядке. Вот, собственно и весь секрет моей прозорливости.

– У нас что, все улицы академии утыканы камерами? – Понимающе уточнил я.

– Не только улицы, Ичика-кун. Но и хозяйственные помещения, учебные корпуса, спортивные площадки и даже парк, где вы с Хоки-сан так страстно целовались. – Вызвав таким откровением моё смущение, ректор продолжила. – Все это сделано для того, чтобы обезопасить учащихся от любого несанкционированного вторжения извне. Ну и в случае чего, чтобы долго не искать виноватого в проделках.

– А в жилых комнатах камеры есть? Для пущей безопасности?

– Нет, в жилых комнатах, в раздевалках, душевых и прочих местах личного пользования наблюдение отсутствует. Это было бы неэтично и привело бы к нежелательным конфликтам между руководством академии и учащимися, вскройся такой факт. – Успокоила меня Александра.

– То есть и мой конфликт с Олькотт в классе, и мои поцелуи с Хоки-тян в тени кустов – все это стало достоянием общественности?

– Ты неправильно понимаешь, Ичика. Доступ к записям камер внутреннего наблюдения, в академии имеет очень ограниченное число лиц, и они все давали подписку о неразглашении. Так что о широкой общественности речи вообще не идет. Даже из учителей не все имеют к ним доступ.

Допив первую чашку, заедаемую мелкими кусочками цукатов, я налил себе вторую и спросил касательно моего проступка.

– Насчет моего полёта за пятьдесят километров, ко мне есть какие-то претензии? Или меня ждет какая-то мера воздействия?

– Касательно твоей выходки, что заставила нас всех изрядно поволноваться, то мы придумаем, что-нибудь. – Заговорщицки улыбаясь, «обрадовала» меня моя собеседница. – Но учитывая то, что твой НД, как показала практика, вполне способен преодолевать высотный запрет без вреда для пилота, то не думаю что есть нужда в суровом наказании.

– Тем более, – Тут же вклинился я. – Что у моего доспеха есть спецпротокол, который рассчитан именно на высотные полёты, как говорится от пятидесяти и выше. – Когда же Александра высказала интерес по данному вопросу, я ей вкратце поведал отредактированную версию того, как работает «Вертикальный протокол».