Стальные небеса

— Сила сути моей уже начала разрушать его суть, — тяжело ответил Жрец. — Но даже боги не имеют права лишать надежды. Делай, что можешь, раз желаешь этого.

— Я желаю, чтобы он жил! — крикнула Алина.

— Если вы будете так кричать, то я умру куда быстрее, чем надо, — раздался сухой голос Тротта. — И вы со мной. Вы расслышали, что вокруг враги?

— В нескольких часах пути, — огрызнулась принцесса, с тревогой вглядываясь в его лицо. Но профессор выглядел таким же, как обычно, — язвительным и невозмутимым.

— Про лорхов вы забыли? — проговорил он. — Здесь водится вид, который прыгает и плюется паутиной. Это помимо других не самых дружелюбных тварей. Поэтому прекратите на меня смотреть как на умирающего, Богуславская, нам нужно идти. И отцепитесь от меня, наконец, я не упаду замертво без вашей поддержки.

— Тротт, — сказала она упрямо, разжимая пальцы и отступая.

— Что? — не понял он.

— Я теперь Тротт, — повторила она и подняла левую руку, на запястье которой чернел брачный браслет.

Лорд Макс, поправляя сумки, едва заметно усмехнулся.

— Если это поможет вам идти быстрее, то я готов вас называть хоть Синей богиней, Алина.

— Мне нравится, как вы говорите «Алина», — ответила она, задрав подбородок и моргая, чтобы снова не расплакаться — так ее пугали и злили и эта его невозмутимость, и черная ирония, и игнорирование ее страха и боли. Опустила глаза, чтобы тоже поправить сумки, — и тут он подошел к ней и несколькими движениями сделал это сам. Принцесса упорно смотрела в сторону — чтобы не дать волю слезам, и зажмурилась, когда он вдруг легко провел пальцами по ее щеке.

— Все будет хорошо, — сказал он глухо. — Главное нам — добраться до врат, не погибнув, а я не знаю пока, как пройти сквозь тысячи наемников императора. Но и это я решу. Об остальном не думай, Алина. Не нужно, девочка.

Она повернулась к нему, растревоженная непривычной нежностью в его голосе, — но лорд Макс уже шагал вперед, и принцесса бросилась за ним.

Максимилиан Тротт

В свое время, после того как Макс обнаружил, что заклятые на охрану дубы вокруг его поместья обзавелись собственными привязанными духами, он ознакомился с массой исследований, посвященных им, — потому что университетского курса было недостаточно, чтобы понимать, как сосуществовать дальше. И помимо прочей любопытной информации Тротт прочитал о случаях, когда стихийные духи подселялись к человеку, и он становился одержимым.

Свойственно это было только духам Разума, или равновесникам. Они, в отличие от порождений других стихий, почти не подражали животным — слишком основательны и гармоничны были для этого. Старшие из них, давно познавшие мир, не любили беспокойных людей и обитали далеко от городов и поселений. Иногда они принимали вид вечнозеленых деревьев — и такой гигант возвышался над лесом на сотню метров, а его корневая система гармонизировала окружающие земли; иногда — озер-колодцев, покоясь на их дне и поддерживая равновесие с помощью подземных вод. С этими духами, самыми загадочными и неизученными, было связано много легенд — например, что в их ветвях или на дне колодца можно найти чудесный артефакт, или что любят играть они с путниками, давая им задания и щедро награждая за службу.

Конечно, больше всего равновесников встречалось в Йеллоувине, но и в дремучих лесах других стран они изредка попадались. Маленькие же духи были известны куда больше — достаточно любопытные и молодые, чтобы тянуться к человеку и эманациям его разума, они, как и порождения остальных стихий, все же предпочитали деревни шумным городам. Они могли жить рядом с людьми в облике паука с паутиной, вьюнка или даже грибной полянки с огромной грибницей — всего, что оплетало, соединяло, скрепляло окружающий мир. Также можно было обнаружить места обитания духов Разума по огромным симметричным рисункам, которые то и дело появлялись на полях или в лесах после их игр — равновесники, будучи сами воплощением гармонии, и безобразничая, производили красоту. Но в большинстве своем они все же предпочитали не иметь конкретного облика, хотя взаимодействие с людьми любили, как и их подношения.

В районах, где им поклонялись издавна, существовали и свои традиции — так, в Тидуссе вырезали из дерева разномастных идолов с запрокинутыми головами, и после озвученной просьбы практично заливали ароматическое масло прямо в рот покровителю. А духи Разума, облюбовавшие каждый своего идола, за прикорм иногда оказывали посильную помощь — заболотившееся поле там высушить или сухое увлажнить, вернуть равновесие то есть.

Идолов этих, почитаемых тидуссами и созданных их же фантазией, были сотни — шестиглазый Шивала, многоглазый Инира и прочие много — ухие, — рукие, — ногие, — головые и так далее покровители, которым, по мнению простого народа, множество частей тела нужны были, чтобы все видеть, все слышать и успевать.

«Негоже богов молитвами от небесных дел отрывать, — говаривали в Тидуссе, — если для людей помощники на Туре оставлены».