Стальные останки

– Командующий, мои люди готовы. Ждем ваших распоряжений.

Арчет кивнула.

– Что ж, – сказала она, просияв. – Полагаю, нам пора спуститься и взглянуть поближе.

* * *

Среди руин, сквозь фальшивое воодушевление, проступили почти подлинные, давно знакомые чувства.

Свербящее желание покопаться в развалинах, которое толкало ее в пустынные экспедиции, а еще раньше – в Кириатские пустоши; жажда, которая вынуждала все время возвращаться к несговорчивым Кормчим на огненных кораблях, что еще остались. Она искала смысл, выход за грань сущего – туда, где мерцали и манили огни, словно в ночной гавани, скрывшейся за плотной завесой непогоды. Замеченный ответ превращался в маяк, и мир ненадолго обретал подобие упорядоченности. На какое-то время ей казалось, что некая цель близка.

К этим чувствам примешивалось еще одно – не такое уверенное, оно постепенно набиравшее силу. Арчет догадывалась, что Файлех Ракан и все его люди с их каменными физиономиями воинов Престола Вековечного испытывают именно это ощущение, чистое, откровенное и пламенеющее, готовое в любой миг выплеснуться наружу.

Ярость.

Оскорбленная гордость Империи, могучая и величавая, разгоралась медленно, пока не раскалилась добела. Неслыханное дело! Кое-кто посмел, позволил себе небывалую дерзость – после обоюдного решения о мире напасть на имперский порт и причинить вред мужчинам и женщинам, находящимся под осененным Откровением покровительством его императорской светлости Джирала Химрана II!

Для Арчет, знавшей, как ковался «обоюдный мир», больше, чем хотелось бы, данное чувство было фатально испорчено. Но оно все равно ощущалось, прилипчивое, словно боль в мышцах после долгой езды или патока по краям плохо вымытого противня. Невзирая на увиденное, советница императора знала достаточно, чтобы держать в узде свой цинизм.

«Смотри, – начал внутренний голос. – Ты знаешь, что Ихельтету принадлежат обширные территории, в сравнении с любыми его политическими конкурентами. По большей части, Империя обращается с теми, кто живет в пределах этих территорий, с некоторым узаконенным уважением, которое в других местах не распространено».

«Я в курсе».

«Ну и вот. Пусть это не цивилизованная всеобщность, про которую любил болтать Грашгал, это не будущее, которое он якобы видел в мечтах. И не такая уж плохая, рабочая замена. Ихельтет, в отличие от некоторых, хоть какие-то шаги в этом направлении делает».

Это было правда – среди жителей Империи преобладало грубоватое подобие сплоченности, рожденное в равной мере из религиозного универсализма Откровения, аскетичного военного эгалитаризма изначальной культуры девяти племен – «…теперь их семь; ага, знаю, не спрашивай…» – и благоразумного своекорыстия. Прими гражданство и перейди в истинную веру, пошли пару сыновей на военную службу, когда они достигнут совершеннолетия, плати налоги, рассчитанные таким образом, чтобы ты и твоя семья не обнищали, вам не пришлось уходить в горы и вести там бандитскую жизнь. Пока ты этим занимаешься, постарайся не увязнуть в долгах и не заболеть. Вероятность того, что при выполнении всех этих условий ты никогда не будешь голодать, твой дом не сожгут, детей не изнасилуют у тебя на глаза, а на тебя не наденут рабский ошейник… скажем так, достаточно велика. Везунчики даже видели, как взрослеют внуки.

«Неужели это так плохо, Грашгал? А?»

Всю предшествующую жизнь она внушала себе, что нет.

«Но это…»

Струящийся дым и хлопья пепла, взлетающие при каждом шаге, обгорелые ребра ребенка, раздавленного упавшим брусом.

«Мы так не договаривались. Такой хрени не допустим».

Она стояла под обломанной горелой балкой в том месте, где та соединялась с последней стоящей опорой дома, который лишился крыши. Поднявшийся ком в горле застал ее врасплох. Более холодная, рассудочная часть личности куда-то девалась, исчезла за пределами досягаемости. Со всех сторон нахлынула тишина руин. Вонь того, что осталось от трупов в развалинах вокруг, показалась тревожно знакомой, несмотря на прошедшие годы. Пепел и какая-то менее понятная грязь липли к сапогам значительно выше щиколоток. Ножи в голенище и на поясе казались бесполезным грузом. Ветер переменился, и изнутри развалин повалил дым, от которого защипало в глазах.

– А, вот ты где.

Махмаль Шанта стоял снаружи жилища, за каменным проемом, который каким-то образом пережил удар, разваливший остальную часть стены. Спешившись, инженер будто вновь обрел толику хорошего настроения. Он изогнул бровь, окинув взглядом призрак входа и ступил через порог, где прищурился, оглядываясь, и скривил лицо. Она не понимала, заметил ли он трупы, но не заметить вонь было невозможно.

– Насмотрелась?

Она покачала головой.

– Недостаточно, чтобы разобраться в случившемся.

– Так мы за этим здесь? – Шанта подошел ближе и присмотрелся к ее лицу. – Ты плакала?

– Это дым.

– Ну да. – Он откашлялся. – Что ж, раз тебе хватает безрассудства искать объяснения произошедшему, знай: парни Ракана нашли выжившую. Может, мы сумеем у нее что-нибудь выспросить.

– Выжившую? Здесь?