Стальные сны

Я сказала Нарайяну, что не видишь того, что не ищешь.

Кусочки мозаики совпали, как только я поняла, что то, что считаешь невозможным, на самом деле может быть возможно. Моя сестра жива. Вся картина предстала в совершенно новом свете. Я испугалась.

И не обратила внимания на самую важную часть этого послания.

Глава 38

У Нарайяна было плохое настроение.

– Всю башню нужно освящать заново. Все, абсолютно все осквернено. Но, по крайней мере, они не совершали умышленных святотатств, не марали святых мест. И идол, и реликвии остались нетронутыми.

Я не понимала, о чем идет речь. У всех джамадаров физиономии были вытянуты. Я взглянула на Нарайяна, сидящего напротив меня у очага. Он воспринял мой взгляд как вопрос.

– Любой неверующий, обнаруживший святые реликвии или идола, украл бы их.

– Может, они боялись проклятия? Его глаза округлились. Оглянувшись вокруг, он приложил палец к губам и прошептал:

– Откуда вы знаете об этом?

– А с такими вещами шутки плохи. В этом их тихое очарование. – Излишний сарказм. Просто я была не в себе. Мне хотелось поскорее покинуть эту рощу. Не слишком приятное место. Здесь полегло немало народу, и все умерли преждевременной смертью. Земля пропитана кровью, усыпана костями, а воздух еще дрожит от крика. И запах, и сама атмосфера вполне в духе Кины.

– Как долго мы тут будем, Нарайян? Я пытаюсь идти вам навстречу. Но не собираюсь торчать в этой роще всю оставшуюся жизнь.

– О Госпожа, Фестиваля уже не будет. Чтобы очистить храм от скверны, требуется несколько недель. Жрецы расстроены. Обряды отложены до Надама. Это незначительный праздник, когда у групп начинается сезон отдыха и общение между ними на время прерывается. Тогда жрецы призывают их обращаться к Дщери Ночи в своих мольбах. По их словам, она медлит с приходом из-за того, что мы недостаточно усердно молимся.

Неужели он всю жизнь будет выдавать мне информацию по крупицам? С другой стороны, думаю, ни один верующий не стал бы распространяться о своих религиозных праздниках, святых и прочих вещах так подробно, как это делал он.

– Тогда почему мы до сих пор здесь? Почему не отправляемся на юг?

– А мы здесь не только ради Фестиваля. Это точно. Но каким образом, интересно, я могла убедить этих людей в том, что являюсь их мессией? Об этом Нарайян умалчивал. Ни одна актриса не способна сыграть роль, не зная о ней ничего.

Вот в чем загвоздка. Нарайян искренне верил, что я и в самом деле Дщерь Ночи. Потому что хотел этого. Это означало, что он отказался бы проинструктировать меня, если бы я попросила. Он полагал, что моя интуиция должна была подсказать мне мою сущность.

Я же об этом не имела ни малейшего представления.

Похоже было, что джамадары разочарованы, и Нарайян нервничал. Тот факт, что я заметила осквернение их храма, еще не доказывал мое соответствие их надеждам.

Я спросила его шепотом:

– Как я могу совершать чудеса в месте, утратившем святость?

– Не знаю, Госпожа. У нас нет никакого представления об этом. Все в руках Кины. Она пошлет нам знамение.

Знамение. Замечательно. Но у меня до сих пор не было возможности узнать, что именно они под этим понимали. Важный сакральный смысл имели вороны. С точки зрения верующих, то, что Таглиос осаждали полчища этих тварей, было просто замечательно. Да уж. Эти могли накаркать Год Черепов. Что еще?

– А на кометы вы обращаете внимание? – спросила я. – В прошлом году на севере видели комету, и еще раньше тоже была одна. Здесь их наблюдали?

– Нет. Это вестники несчастья.

– Для меня.

– Их еще называют Мечом или Языком Шевы, Шевылинка, они отбрасывают свет Шевы на землю.

Одно из древних имен верховного божества гуннитов. Его еще называли Владыка Света.

– По словам жрецов, когда на небе появляется комета, Кина теряет свою силу, ибо свет, отбрасываемый кометой, заполняет небо и светит и ночью и дНем. – Но луна…

– Луна – светило тьмы. Луне принадлежат Тени, она создана, чтобы Дети Тени могли охотиться.

Он болтал без умолку. Что-то по поводу местных религиозных представлений о том, что есть свет и тьма, добро и зло, порок и добродетель. В общем, если верить Обманникам, Кина, несмотря на свою любовь к Тьме, была вне и над этим извечным противоборством, и враг Света и Тьмы, и одновременно союзник каждого из них – в зависимости от обстоятельств. И может, чтобы запутать меня окончательно, никто не мог толком объяснить мне, как в действительности обстояли дела с точки зрения их богов. И веднаиты, и шадариты, и гунниты относились друг к другу с большим уважением. У большинства гуннитов различные божества – неважно, с чем связанные, со Светом или Тьмой, – пользовались одинаковым почитанием. У всех были свои храмы, культы и жрецы. Но некоторые – как, например, культ Хади Джахамара Джа – были заражены учением Кины.