Стальные сны. Серебряный клин

Впереди должна была быть загородка. Свет от костра сюда не попадал. А как бы он сейчас был кстати.

Свет появился совершенно неожиданно. Всего лучик, но его было достаточно, чтобы нам открылась ужасная истина.

Слева от нас, в позе лотоса, сидел Тенекрут и наблюдал за нами, лицо его казалось мрачной звериной маской.

— Добро пожаловать, — приветствовал он нас змеиным шепотом, настолько тихим, что едва можно было различить слова. — Я уже заждался.

Значит, мне не удалось одурачить Тени.

Он словно угадал мои мысли.

— Не Тени, Доротея Сенджак. Просто мне известен ваш образ мыслей. И скоро я вытряхну всю информацию, которая таится в вашей голове. Самонадеянная сука! И ты надеялась одолеть меня с помощью трех невооруженных людишек и одного меча?

Я молчала. Говорить было нечего. Нарайян двинулся с места. Я незаметно подала ему знак — знак Душил. Он замер. Если Тенекрут уверен, что мои помощники безоружны, то у нас еще был шанс.

Я заговорила:

— Если тебе кажется, что ты знаешь меня, ты глубоко заблуждаешься.

Был бы он поближе. В пределах досягаемости Нарайяна. Мать Тьмы, Мать Кина, услышь меня. Это я, твоя дочь, взываю к тебе. Помоги мне, мама. Он не сдвинулся с места. Он ударил по мне чем-то невидимым, отчего я отпрянула назад на десять футов и застонала от боли.

Выдержка Нарайяна и его помощников удивляла меня. Они не кинулись на Тенекрута, но и не рванули ко мне, потому что это могло бы отдалить их от жертвы. Они лишь чуть-чуть продвинулись вперед, и теперь их рекогносцировка была стратегически более выгодной и давала большую свободу. При этом движение было совершенно незаметным.

Тенекрут медленно поднялся. Вид у него был больной. Он скользнул рукой по костылю под мышкой.

— Да. Я покалечен. И у меня нет надежды на излечение, потому что мой единственный союзник отказывается помочь мне. Хотя он знает, что горько пожалеет об этом. Когда я, по его мнению, отслужу свое. И за все это я должен благодарить вас. — Он простер ко мне руку, и почти невидимые цепочки синего пламени змейками пронеслись от его растопыренных пальцев. Он сделал движение, будто хотел притянуть меня. Змейки поволокли меня вперед, к нему. Ужасная боль. Я изо всех сил держалась, чтобы не заорать. Ему хотелось, чтобы я закричала и разбудила своим криком весь лагерь, тогда он имел бы возможность продемонстрировать своим людям, что, несмотря на них, ротозеев, ему удалось поймать меня. Захотелось сразиться в кошки-мышки.

Вдруг стена за его спиной подалась внутрь. Два ножа распороли ткань шатра — и к нам влетел Рам. Тенекрут оглянулся. Рам врезался в него, отчего Тенекрут, спотыкаясь, отлетел к Нарайяну.

Нарайян и его помощники были стремительны, как мангусты. Румель Нарайяна обвил шею Тенекрута мгновенно. И прежде, чем тот потерял способность двигаться, помощники Нарайяна развели руки колдуна в разные стороны.

Пурпурная змейка огня метнулась от меня к одному из тех, кто держал Тенекруту руки. Глаза юноши широко распахнулись; подавив крик, он пытался удержать руку Тенекрута, но его хватка ослабла.

А тот тем временем метнул огонь в Нарайяна. У Нарайяна глаза полезли на лоб. Он не смог удержать румель. Следующей целью был второй помощник Нарайяна.

Рам напал на Тенекрута сзади и, схватив его за шею и задницу, поднял над головой. Тенекрут метнул и в него цепь пламени. Но тот словно не почувствовал боли. Припав на одно колено, он шмякнул Тенекрута со всего маху о другое.

Я услышала хруст ломающихся костей. И если бы не Нарайян с его румелем, всю округу огласил бы душераздирающий вопль Тенекрута. Нарайян на лету накинул петлю на шею колдуна, когда Рам опускал его вниз. Упав вместе с Тенекрутом, он затянул петлю потуже, не дав крику вырваться.

И Рам, и Нарайян оба ухватились за конец румеля. Тут в шатер вошел Нож и эдак небрежно воткнул нож в сердце Тенекрута.

— Я знаю, вы тут все специалисты в своей области, однако лучше не будем рисковать.

Такого как Тенекрут убить не так-то легко. Нож был нрав. При нескольких ножевых ранах, удушенный и со сломанным позвоночником, Тенекрут умудрялся продолжать бороться. И Рам, и Нарайян, и оба помощника изо всех сил тянули концы румеля. Поднявшись, я стала помогать Ножу колоть и резать.

Лебедь стоял у входа в шатер и в ступоре глазел на происходящее. Он был настолько потрясен, что мог лишь стоять на стреме. Бедолага. Война и насилие — не для него.

Прежде чем Тенекрут перестал отбиваться, мы порубили его как на жаркое. Залитые кровью с головы до пят, мы стояли вокруг мелких и крупных останков. Все так устали, что слышно было лишь тяжелое дыхание. Все еще сомневались в том, что дело кончено. Нарайян, который шутил редко, прервал молчание.

— Ну что, Госпожа, теперь меня можно причислить к рангу святых Душил?

— Трижды тридцать раз. Ты заслужил бессмертие. Аминь. Но нам пора смываться. Каждый прихватывает по куску мяса.

Лебедь издал хриплый, вопрошающий возглас.

— Надо сжечь тело и разбросать пепел. Вот тогда мы сможем быть абсолютно уверены. Потому что даже из этой каши Длиннотень может сотворить Тенекрута заново.