Стальные сны. Серебряный клин

Мост, который по моему приказу строили, был еще не завершен, но мы, спешившись, все-таки прошли по нему, а лошадей воины провели через брод. Мое решение носило символический характер — просто я хотела подбодрить строителей.

Нарайян был впечатлен, а Рам проявил полное равнодушие, заметив только, что иметь возможность пересечь реку, не замочив ног — в общем-то неплохо. Он еще не понимал, как важен был мост.

Из-за моей тошноты мы добирались до Годжи дольше, чем я предполагала. Время поджимало. Нарайян был готов запаниковать, но мы сумели добраться до священной рощи вечером кануна Фестиваля. Я до смерти устала. И сказала Нарайяну:

— Займитесь приготовлениями. Я на ногах не держусь.

Он тревожно посмотрел на меня. А Рам сказал.

— Вам действительно нужно посоветоваться с доктором, Госпожа. И как можно скорее.

— Я это уже решила. Когда мы туп закончим, мы отправимся на север. Я не могу это дальше терпеть.

— А дожди?..

Скоро наступит сезон дождей. Если мы задержимся в Таглиосе, мы вернемся к Майну, когда вода в нем начнет подниматься. И так уже каждый день накрапывал дождик.

— Будет мост. Может, нам и придется идти пешком, однако перебраться на другой берег мы сможем.

Нарайян коротко кивнул:

— Я поговорю с жрецами. Проследите, чтоб она отдохнула, Рам. Обряд посвящения может быть утомительным.

Я впервые услышала о том, что мне, как и всем, придется пройти обряд посвящения. Меня это разозлило, но из-за усталости я не стала спорить. Просто лежала, а Рам, выпросив огня и рису, готовил тем временем еду. Явилось несколько джамадаров, чтобы выразить свое почтение. Рам их прогнал. Больше никто не приходил. К тому моменту на меня накатила такая апатия, что не было сил даже спросить Рама, имело ли отсутствие жрецов какое-нибудь значение.

Краем зрения я уловила какое-то движение, кого-то, наблюдавшего за мной из такого места, где никого быть не могло. Повернувшись, я на мгновение увидела его лицо.

Это был не Душила. Я не видела этого лица с кануна той битвы, которая унесла у меня Костоправа. Жабомордый, кажется, так его звали. Бес. Что он там делал?

Я не могла его догнать. Слишком была слаба. Все, что я могла — это постараться о нем не забыть. Поев, я сразу уснула.

Меня разбудили барабаны. Гулкие барабаны, из тех, в которые бьют кулаками или ладонями. Бум! Бум! Бум!

Ни минуты продыху. Рам сказал, что так будет аж до следующего утра. К ним присоединились другие, еще более гулкие. Я смотрела на них с грубого лежака, который соорудил для меня Рам. Один гудел недалеко. Человек бил в барабан деревянными палками длиной в четыре фута. Со всех четырех сторон били барабаны.

Внутри храма тоже. Рам уверил меня в том, что храм очистили и освятили заново.

Мне было все равно. В жизни не было так плохо. Ночь состояла из сплошных кошмаров, в которых весь мир был терзаем проказой в последней стадии. И мои ноздри все еще ощущали запах. Мутило от этого невыносимо.

Рам предчувствовал, что мне будет плохо. Может, наблюдал за мной, пока я спала, и по тому, как я металась, понял, что наутро меня станет мучить дурнота. Не знаю. Факт тот, что он установил загородку, чтобы избавить меня от любопытных.

Когда пришел Нарайян, самое худшее уже было позади.

— Если вы и после этого не повидаете врача, Госпожа, я сам отволоку вас в Таглиос. Совершенно нет оснований подвергать себя такой опасности.

— Повидаю. Повидаю. Можете не сомневаться.

— Мне бы этого хотелось. Вы дороги мне. Вы наше будущее.

В храме послышалось пение.

— А почему теперь все по-другому?

— Слишком много людей. Церемонии, посвящения. Но вам до вечера ничего делать не придется. Отдохните. И если церемония окажется утомительной, то будете отдыхать и завтра.

Лежи себе да полеживай. Ничего не делай. Это уже само по себе утомительно. Я и вспомнить не могла, было ли время, когда я могла позволить себе вот так лежать. Как только тошнота отступила, я попыталась поупражняться в магии.

Казалось, мои способности сами собой возвращаются. Я была способна на большее, чем предполагала. Теперь я была почти готова потягаться в силе с Копченым.

Но радость без неприятностей не бывает. Весь азарт пропал, когда, оторвав взгляд от сложенных рук, я поймала себя на том, что погрузилась в свои кошмары прямо посреди белого дня.

Вокруг меня была роща и в то же время — одна из жутчайших картин из моего сна. И роща, и этот пейзаж казались не совсем реальными. И вместе с тем, обе были материальны.

Я шла из пещер смерти в долину смерти. Я там бывала редко. Эта долина связывалась в сознании с битвой, в которой Кина пожирала орды демонов. Огромная черная фигура прыгала по равнине. Движения ее напоминали танцы гуннитов. Каждый шаг фигуры сотрясал равнину. Я чувствовала, как дрожит земля, словно при землетрясении.