Стальные зубы субмарины

Несмотря на кажущуюся ветхость, которая бросалась в глаза снаружи, внутренняя отделка была самой современной. Чисто, светло. Кабинет, куда только что вошли русская девушка с сопровождающим ее офицером-переводчиком, вообще можно было назвать уютным. Ковровое покрытие, неброские обои, обязательный кондиционер и офисная мебель никак не вязались с тем жутковатым образом, который возникает в голове среднестатистического человека при слове «морг». Справедливости ради, это и в самом деле был лишь рабочий кабинет главы данного заведения, невысокого склонного к полноте носатого человека с грустными глазами и глубокими залысинами.

Присесть вошедшим он не предложил. Напротив, сам поднялся и вышел к ним навстречу. По своему опыту знал, что посторонние люди гораздо уютнее чувствуют себя вне этих стен, как бы приветливо их ни встречали, а потому никогда не затягивал их пребывания в своей конторе. Тем паче что ожидание процедуры, через которую им всем предстояло пройти, было порой страшнее, чем сам процесс опознания. Поздоровавшись, он без лишних эмоций, как полагалось по протоколу, пояснил цель предстоящих действий.

– Мадам Павлова, – чуть дрогнувшим голосом переводил розовощекий капитан-лейтенант. – Вчера в море был найден погибшим молодой человек. У полиции есть основания предполагать, что это ваш муж, Сергей Павлов. Закон требует, чтобы вы опознали погибшего. Иными словами, подтвердили или опровергли это предположение.

Девушка отшатнулась, вцепившись пальцами в свою сумочку до белизны в суставах. Догадывалась ли она, зачем ее так внезапно и срочно вызвали с самого Севера? Разумеется, да. Но услышать именно это она боялась больше всего.

Элазар, как представился гостям хозяин кабинета, продолжал говорить на иврите, и моряк едва поспевал за ним:

– Вам надо держать себя в руках, тогда это мероприятие закончится быстрее. У погибшего имеются значительные повреждения, вид которых… э… неприятен. Если вам вдруг станет дурно – такое случается нередко, тут нечего стесняться, – мы немедленно прервемся и повторим попытку, только когда вы будете готовы.

Он сделал паузу, слушая, как офицер неестественным, механическим от волнения голосом передает его слова белокурой девушке.

– Вспомните, пожалуйста, есть ли какие-то особые приметы у вашего мужа: родинки, шрамы, татуировки, анатомические особенности. Это может очень пригодиться. Понимаю, как это сложно для вас, но, к сожалению, опознание необходимо. Прошу вас, следуйте за мной.

Каблучки звонко постукивали сначала по линолеуму, а затем и по кафелю коридоров. Поступи шагавших рядом мужчин, которые к тому же хранили молчание, не было слышно, и это усиливало для Натальи ощущение одиночества. Перед входом в зал им встретился выходящий оттуда сотрудник.

– Вскрытие вчерашнего, двести семнадцатого, закончили? – на иврите уточнил Элазар.

– Да-да, отмыли, зашили, привели в более-менее приличное состояние. Хотя все равно смотрится не ахти.

Глава отдела повернулся к подрагивающей в нервном напряжении девушке и грустно сказал переводчику:

– Это был служебный разговор, не относящийся к нашему делу, переведите это даме, чтобы не беспокоить ее зря.

Наталья с замиранием сердца шагнула в дверной проем, откуда на нее пахнуло прохладой и едва уловимым сладковато-шершавым запахом. Она ожидала увидеть все что угодно: разложенные на столах трупы, в которых по локоть ковыряются люди в фартуках и перчатках, отрезанные конечности, раскрытые гробы. Но ничего этого, вопреки ее ожиданиям, не было. Цокая по кафелю подковками, она оказалась в довольно просторном зале, хорошо освещенном, откуда дальше имелось еще несколько выходов, плотно прикрытых. Никаких столов, никаких зловещих инструментов для вскрытия. Только одинокая каталка из блестящего металла стояла у стены. Лишь теперь девушка заметила, что противоположная стена сплошь состоит из небольших отсеков, напоминающих автоматические камеры хранения на вокзалах, только размерами покрупнее.

Их провожатый прошелся вдоль этой стены, приглядываясь к крохотным табличкам, выбрал одну из них и взялся за ручку. С некоторым усилием потянул ее на себя.

И Наталья, и капитан-лейтенант во все глаза следили за его действиями.

Дверца холодильной камеры поддалась и беззвучно выехала вперед, оказавшись торцом специального стола, на котором высилось что-то, прикрытое непрозрачной пленкой.

– Подойдите, пожалуйста, ближе.

Наташа, не веря своим глазам, шагнула вперед. «Нет! Не может быть! – отчаянно кричало все ее естество. – Сережа ушел в море! Он не может оказаться здесь, в каком-то холодильнике! Это невозможно! Надо ехать назад и просто дождаться его из похода. Он придет обратно на своем корабле, я просто встречу его на пристани!»

Но, чем ближе она подступала, тем тише и слабее звучал этот внутренний голос, сквозь который пробивалась жалящая, как сотни пчелиных укусов, мысль: «А ведь тот, кто лежит под этой пленкой, очень крупного телосложения… таких людей ведь немного…»