Сталтех

— На мозг можно воздействовать. Сейчас в голове Макса сформированы электроды. Подавая на них управляющие импульсы через чип мью-фона, мы можем вызвать в его рассудке адскую боль или невыносимое наслаждение, стимулировать работу организма через метаболические импланты или наоборот, убить его. Схема обучающего управления проста и стара как мир. Мы отдаем приказ, который воспринимается носителем в виде голосовой команды, переданной по связи. Если носитель следует инструкции, то получает вознаграждение, если противится — наказанием станет невыносимая боль.

— Ну и что тут нового?

— В схеме подчинения — ничего. Но биологический мозг, на который мы воздействуем, управляет усовершенствованным телом!

— И как долго длится обучение?

— Все зависит от силы воли, от сопротивляемости носителя. При проведении лабораторных испытаний мозг сталкеров утрачивал личность, не теряя при этом навыков выживания и боя. Под воздействием таких мощных стимуляторов, как боль и наслаждение, быстро вырабатывались новые рефлексы. Через две-три недели подопытный либо погибал, либо становился абсолютно послушным.

— Очень интересно. — Хистер вновь взглянул на экраны. — Я хочу увидеть, как он поведет себя. Дайте ему команду… ну, к примеру, остановиться и подобрать с земли камень.

* * *

Максим бежал, не разбирая дороги.

Поначалу его гнал ужас. Процессы изменения, стремительно протекающие в организме, довели рассудок до состояния аффекта.

Антрацит, сволочь, что же ты со мной сделал?

Подсистема боевой экипировки тревожно сигналила, сообщая о десятках очагов инфицирования скоргами, выявленных на кожных покровах, продолжающих разрастаться, несмотря на исправную работу метаболических имплантов, которые обязаны противостоять случайно попавшей на кожу металлизированной проказе.

О том, что тончайшие серебристые нити и многочисленные ртутные пятна являются следствием стремительного развития неких внутренних структур, давно таившихся в его организме, ждавших лишь сигнала к продолжению роста, Максим не задумывался.

Жуткие искажения сознания никуда не исчезли. Он пришел к мнемотехнику за помощью, а что получил в итоге? Максима начинала бить крупная нервная дрожь, стоило лишь вспомнить, что он пережил, очнувшись в кресле. Рядом стоял тот самый жуткий низкорослый сталтех — он что-то искал, роясь в экипировке Максима.

Шок от увиденного, усиленный внезапным приказом внутреннего голоса, истошно орущего: «УБЕЙ!» — дал Максиму силы вырвать с корнем фиксирующие захваты кресла и, схватив подвернувшийся под руку увесистый манипулятор какого-то механоида, врезать им по затылку жуткого низкорослого сталтеха, копавшегося в его экипировке…

Вырубив ненавистную тварь, он действовал, как в полусне.

Кое-как надев экипировку и даже не задавшись вопросом, куда подевался Антрацит, он бежал из бункера, плохо соображая, что делает, практически не разбирая дороги.

Безумный рывок через кишащие опасностями руины завершился бы гибелью, не останови Максима внезапное внешнее воздействие.

Незнакомый голос, транслированный через чип мью-фона, приказал: «Стой», — и он машинально подчинился, споткнулся, задел плечом покрытую инеем стену, ударился и замер, дико озираясь по сторонам.

Перед глазами все плыло. Контуры руин, запорошенных снегом и пеплом, казались нечеткими.

«Повернись. Посмотри направо. Найди взглядом камень».

Максима пробила дрожь.

Он не понимал, что происходит.

Чужой, идущий извне голос вновь повторил приказ, но Максим находился не в том состоянии, чтобы прислушиваться к собственным глюкам.

Да пошел ты… — огрызнулся он, и в ту же секунду дикая, ни с чем не сравнимая боль затопила рассудок, в клочья разорвав мысли, уничтожив жалкие остатки воли, заставив дико заорать, рухнуть на колени, схватившись руками за голову, и рвать непослушными пальцами композитный материал защиты, пытаясь процарапать его, добраться до пульсирующих висков…

Это длилось всего несколько секунд, но когда боль схлынула, Макс едва ли мог пошевелиться, все тело стало ватным, в голове звенело, он полностью утратил всякую пространственную ориентацию.

«Встать!».

Приказ ударил по нервам.

«Встать, или будешь наказан!».

Макс даже не пошевелился. Всё… Он с трудом сфокусировал взгляд на клочке хмурого серого неба. Отмучился…

Новая вспышка неистовой, всепоглощающей боли заставила его дернуться в конвульсии.

«Встать!».

Едва соображая, что делает, Максим поднялся на четвереньки, затем, цепляясь за искаженный пульсацией огрызок стены, выпрямился в полный рост.

«Повернись. Посмотри направо. Найди взглядом камень».

Он вновь попытался воспротивиться, но теперь мысленный протест вызвал свежее, сочащееся болью воспоминание, и Максим… подчинился.

Справа от него сквозь снег и прах проступали мягко очерченные контуры целой россыпи различных камней и бетонных обломков.

«Подбери камень. Любой».

Он сделал неуверенный шаг, нагнулся, слепо шаря рукой по мерзлой земле, сжал в пальцах первый попавшийся булыжник, с трудом оторвал его от промерзшей кучи строительного мусора.