Стамбул. История. Легенды. Предания

Итальянский писатель де Амичес писал о дворце Топкапы как о «единственном в своем роде историческом памятнике, комментирующем и освещающем почти всю жизнь Оттоманской династии. На его колоннах и стенах, на стволах его деревьев записана самая интимная, самая тайная летопись империи; 25 султанов жили здесь, здесь утвердилась династия. Здесь она достигла апогея своего величия, здесь же началось ее падение. Это была крепость, дворец, святилище. Там была голова империи и сердце исламизма; это был город в городе, величественная цитадель с многочисленным населением под защитой целой армии. Эти старинные стены заключали бесконечное разнообразие зданий, уголков, полных наслаждений, и уголков, полных ужаса.

Султаны здесь рождались, вступали на трон, здесь их низвергали, бросали в темницы или зверски убивали.

Здесь сходились нити почти всех политических заговоров и раздавались крики мятежей; сюда стекалось золото и здесь текла самая чистая кровь империи; здесь потрясали в воздухе огромным мечом, сверкавшим над головами ста народов; сюда в продолжение трех веков встревоженная Европа, недоверчивая Азия и испуганная Африка обращали свои взоры, как на дымящийся вулкан, угрожающий всему миру».

В начале XVIII в. француз Турнефор предлагал разрушить все дворцовые здания, и на их месте возвести один дворец — нечто вроде Лувра или Версаля. Однако, не говоря уже о том, что весь комплекс Топкапы — все эти дворы, киоски, ворота, павильоны как нельзя лучше гармонируют с местностью, — все здесь освящено и памятными событиями Османской империи. За стенами дворца разворачивались истории великих султанов и коварных султанш, одной из которых была 15-летняя поповская дочь Анастасия Гавриловна Лисовская.

Она жила в небольшом городке Рогатине, находившемся под Львовом на древней земле Галицкого княжества, и судьба ее могла бы сложиться так же, как судьбы тысяч ее сверстниц. Но из беззаботного детства она была угнана в плен крымчаками после набега на ее родной городок, где произошла недолгая, но «злая сеча». Анастасия в числе других стала военной добычей и попала на пыльный стамбульский базар, где целомудренную рыжеволосую славянку охотно демонстрировал Рустем-паша — визирь султана Сулеймана Великолепного. Он верно рассудил, что жизнерадостная и образованная Роксолана (так назвал ее новый хозяин) не останется незамеченной среди обитательниц султанского гарема, благодаря чему и он не будет обойден милостями владыки. В гареме Роксолану за бойкий язычок и раскатистый смех прозвали «Хюррем», что значит «Смеющаяся».

Турецкий писатель и путешественник Эвлия Челеби писал, что Роксолана никогда не считалась купленной, потому и смогла, в отличие от сотен рабынь, возвыситься. Рабыня, даже принявшая ислам, не могла стать «кадын» — одной из четырех супруг султана. Рабыни могли подняться только до ранга любимых наложниц, но до жены — никогда. Только свободные женщины (согласно законам шариата) могли стать законными женами султанов и матерями наследников престола.

Юная славянка в 16 лет добровольно приняла ислам, и вскоре султана Сулеймана и Хюррем связала романтическая страсть. Через несколько лет она стала женой 25-летнего султана, который заключил с ней официальный брак по мусульманскому обычаю и назвал ее Хасеки — «Милая сердцу». Хюррем идеально вписалась в идею султана об укреплении традиционных начал государственного устройства. Всю свою жизнь она подчинила борьбе за место рядом с султаном и выработке строжайших правил и ритуалов не только гарема, но и всего дворца в целом.

Хюррем оказалась не только желанной наложницей, но и умной собеседницей, так как была грамотной и начитанной для своих 16 лет, сведущей не только в искусствах, но и в государственных делах. Одна из образованнейших женщин своего времени, она принимала иностранных послов, отвечала на послания иноземных государей, влиятельных вельмож и художников.

В привычках и устройстве своего быта Анастасия-Хюррем быстро «османизировалась» и уже через 3— 4 года пребывания в Стамбуле не отличалась от восточных женщин. Авторитетом супруга и силой собственного влияния она возвела в норму физическое устранение всех принцев крови, кроме официального наследника престола — своего сына, который стал султаном Селимом II Сары (или Рыжим). Но в памяти турецкого народа он остался как незадачливый и нерадивый преемник своего великого отца, а за привязанность к горячительным напиткам его презрительно называли «Селим-пьяница». Однако ради него Роксолана пожертвовала жизнью двух других своих сыновей и благополучием двух дочерей. Безвинно и тихо умирали в опытных и беспощадных руках дильсизов[57] десятки мальчиков, юношей и взрослых мужчин, вся вина которых заключалась только в том, что они были сыновьями султана и могли претендовать на престол.