Стамбул. Подслушанное убийство

Однако в следующую секунду эйфория схлынула так же быстро, как появилась. Но ведь она ответила на звонок. Как такое возможно? Если ее не было рядом с телефоном, когда кто-то прочитал сообщение, как бы она спустя несколько секунд ответила на звонок?

Макс сидел на скамейке и внимательно за ней наблюдал.

— То есть ты считаешь, что кто-то прочитал сообщение с телефона Федерики?

— Да. То есть я не знаю, что-то не сходится. — Ника прошлась вдоль скамейки, вернулась обратно. — Если Федерика не читала сообщение…

Скорее всего она напоминала умалишенную: описывала круги, бормотала что-то невнятно, но Ника чувствовала, что почти нащупала ответ, надо только еще раз всё хорошенько обдумать.

— Она не могла и прочитать сообщение, и ответить на звонок, потому что для этого пришлось бы одновременно находиться на верхней палубе и на нижней. Отсюда вывод: сообщение прочитала не она. Но с другой стороны, если она не читала сообщение, то как бы ответила на звонок? Ведь ее не было рядом с телефоном…

Ника запнулась. Как такое возможно? Телефон раздвоился? Кто-то читал сообщения Федерики на верхней палубе, а она говорила по телефону на нижней? Бред. Даже в веб-версию ватсапа не зайдешь с ноутбука, если телефон не лежит рядом[29].

Если отбросить всё невозможное, остается единственный логичный вывод…

— Значит, Федерика не отвечала на тот звонок… но тогда …

Ника посмотрела на Макса. Тот шумно выдохнул и поднялся со скамейки.

— Да, голова у тебя работает как надо. Не зря я с самого начала ставил на тебя.

Ника отступила. Мысли метались с бешеной скоростью. Вот почему Манчини не видел никого на лестнице! Там и в самом деле никого не было. Федерику убили раньше, а звонок подделали. Макс подделал.

Это мог сделать только он, больше некому! Он звонил Федерике, он с ней разговаривал, знал, что спрашивать и что отвечать, чтобы остальным присутствующим звонок казался настоящим!

— Но… зачем?

Макс снова вздохнул. Он стоял совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. Наверное, со стороны они могли походить на поссорившихся влюбленных: он делает шаг вперед, а она пятится, словно не желает оказаться в его объятьях. Вот только никто не видел их со стороны. Она сама выбрала это место — тихое, темное, безлюдное.

— Скажем так, Федерика узнала секрет, которым я не хотел делиться, а за молчание запросила слишком высокую цену.

Ника сглотнула, она тоже узнала его секрет. И что теперь? Он и ее прикончит?

— Черт. — Макс потер лицо, словно пытаясь сбросить наваждение. — Я ведь и тебе могу кое-что предложить. Победу в конкурсе, должность в Creative World. Но не сработает. Даже если сотру это сообщение. Нельзя, чтобы полиция сомневалась в моем алиби, а ты не будешь молчать. Черт, Ника, ну зачем ты в это влезла? Они начнут копать и рано или поздно поймут, что случилось. Что бы я не предложил, мы не договоримся. Ты расскажешь всё, чтобы не оказаться за решеткой.

— За решеткой?! Но это ты! Ты меня подставил!

Странно, но голос не дрожал, хотя внутри всё сжалось от страха. Он убьет ее. Бросит тело здесь, а потом сочинит алиби, в которое все поверят. Провернет что-нибудь вроде того звонка. Макс — знаток технологий, кто, если не он, додумался бы до такого? Записал голос Федерики и слепил аудио из кусков? Хотя нет, наверняка она сама всё записала, не зря же вечно ходила с включенным диктофоном.

Ника похолодела, осознав, что во время того звонка все и в самом деле слышали убийство. Вот только не подслушали его в прямом эфире, а насладились моментом в записи, подготовленной Максом.

Она обернулась: окна кафе по-прежнему светились. Так близко и одновременно далеко. Бежать? Звать на помощь? Где гарантия, что за громкой музыкой ее услышат?

Словно прочитав ее мысли, Макс ринулся вперед. Ника закричала, но его пальцы стиснули шею, и крик перешел в хрип. Она задохнулась от рези в горле, от невозможности вдохнуть, руки инстинктивно вцепились в его запястья, ногти царапали кожу, перед глазами поплыли круги. В следующий миг Ника поняла, что ноги подкашиваются и она падает. Нет! Нельзя сдаваться!

Мехмет мерил комнату кругами. Чертовы правила связывали руки, будь его воля, он бы выбил показания из бармена, но тот уперся: не буду свидетельствовать против себя и точка. Что же он скрывает? Свою причастность к убийству или дело только в наркотиках?

Мехмет плюхнулся в кресло и стукнул кулаком по столу. Думай. Думай! Ловкину подставляют, это уже очевидно, эксперт подтвердил сомнения, которые с самого начала не давали покоя.

«Довольно странно, — говорил Осман, указывая ручкой на расшнурованную кроссовку. — Никаких следов крови, вообще никаких. При этом на шнурках два пятна: крупное и поменьше. Я не говорю, что такое невозможно, но на месте адвоката поставил бы перед экспертами вопрос: существует ли вероятность, что шнурки на кроссовках подменили? Лично я дал бы ответ, что да, это вполне вероятно».