Стамбул. Сказка о трех городах

Прелесть этого клочка суши и побережья, что они назовут Византием, очевидна. Его местоположение прекрасно подходит для торговли и защиты: клин земли, огражденный Мраморным морем, Босфором и его эстуарием Золотого Рога, – это созданная самой природой застава. Доступность рыбной ловли, о которой позже говорил римский историк Тацит, обеспечивала независимость и доход. Тунец, идущий вместе с дельфинами из Черного моря в более теплые воды Мраморного, заплывал в естественную бухту, что образовывал Золотой Рог.

Говорят, что это название происходит от обилия блестящей рыбы и морских млекопитающих, которых тут можно было ловить, когда они проплывали во время ежегодной миграции. Местные рыбаки, промышлявшие в Стамбуле до начала 1960-х (годов массового загрязнения), рассказывали, что вода сверкала от рыбьей чешуи. Здесь до сих пор водятся дельфины – проще всего их увидеть рано утром или вечером. Сейчас их стаи становятся все малочисленнее, но некогда тут бывали огромные косяки.

Еще древние писали о морской макрели, рыбе-меч{57}, морских черепахах и тюленях-монахах{58}. Древние византийские монеты были украшены изображением прыгающего дельфина, а над ним – вола{59}. По греческим легендам, Агамемнон пытался подкупить Ахилла, чтобы развеять его хандру на полях битвы у Трои, обещая ему право рыбачить в водах Босфора. Первооткрывателям было очевидно, что это – трофей, охраняемый духами и на суше, и под водой, за который стоит сражаться. Благодаря богатому геологическому прошлому древних византийцев ожидало обеспеченное будущее{60}.

Итак, греки прибыли на место, которое назовут Византием, и – то ли кровопролитием, то ли мирным путем – положили начало (почти наверняка мало-помалу расширяя со временем границы более раннего фракийского поселения) городу, которому суждено было стать одним из величайших на земле.

Греки объявились, когда открылась замечательная глава человеческой истории. С VII по V в. до н. э. в Европе и Азии постепенно зарождалось новое явление – город граждан. Это был совершенно иной город, где на арену экономической деятельности выходили обычные люди. В таких городах преуспеяние купцов и ремесленников зависело от сметки и сообразительности, удачи и мастерства, а не от того, кем им довелось родиться, не от покровительства королей или благословения высшего духовенства. Это было время, когда благодаря развитию техники обработки железа появились более удобные инструменты и снимались более обильные урожаи, а значит – желудки были полнее и появилось больше времени для размышлений.

Появились и более добротные корабли и более мощное оружие, а значит – чаще возникали конфликты между городами как результат древней гонки вооружений. Во многих отношениях города были нарушителями спокойствия, ведь здесь проверялись на прочность сложившиеся за тысячелетие дружеские и родственные связи. А по дорогам, которые строились для того, чтобы эти хорошо вооруженные армии могли свободно перемещаться, за ними распространялись и мысли.

После основания Византия у городских жителей появилась возможность делать больше, обладать большим. И они, как свидетельствуют воззрения таких мыслителей, как Сократ, Конфуций и Будда, острее прежнего осознали необходимость лучше познавать свой мир, а значит – лучше использовать возможности, которые он им предоставляет. Именно в этот период город стал будущим человечества.

Будучи стратегически важным пунктом, пожиная культурные, интеллектуальные и экономические плоды и пользуясь тенденциями как Востока, так и Запада, Византий оказался в удачном месте и потому преуспел.

Выходцы из Мегары (по своей культуре они были ближе к своим соседям на Пелопоннесе, спартанцам, чем к более авантюрным афинянам), говорившие на гортанном дорическом диалекте греческого, начали воссоздавать в Византии знакомый им мир. На этой окраине Фракии они возвели греческие бани, гимнастические залы, портики (крытые колоннады) и систему водопровода. На реке Ликос, которая некогда огибала центр города, они приносили священные подношения. Во время раскопок под небезызвестной после фильма «Полуночный экспресс» османской тюрьмой (ныне там роскошный отель) нашли булавку от фригийского плаща (должно быть, необычные изделия из центральной части Анатолии пользовались спросом) и кубки – в греческом стиле и с тонкой росписью – для смешивания вина и разливания масла.

В Византий выходцы из Мегары привнесли отчасти дорийское отношение к жизни: их восхищала маршевая музыка, а на календаре они отмечали соответствующие религиозные празднества, например связанные с Аполлоном Гиакинфии и Карнеи. Как раз недавно в резонирующем святилище Олимпия в материковой части Греции обнаружили византийскую надпись VI в. до н. э. – и действительно, буквы бета и эпсилон были типично мегарскими{61}. Выходит, что древний Византий – город с населением около 20 000 человек, представителей, в основном, эллинской культуры. В окрестностях же жили «варвары».