Стамбульский реванш

– Да и черт с ним! Мне надоело тебя бояться. Пусть все узнают, что пятнадцать лет назад я случайно замутил на тусовке с девчонкой, которая кололась героином. А когда понял, что ей стало плохо, растерялся и убежал, вызвав «Скорую». Все эти годы я боялся, что скандал повредит моей карьере. Но сейчас я и так на самом дне, мне уже нечего терять. Можешь выложить видео куда угодно, мне все равно.

Лицо Джана потемнело, и Виктории ясно вспомнилось, на что он способен в приступе ярости. Изнутри поднялся мерзкий парализующий страх – будто бы сам ее организм еще помнил пальцы Джана, сжимающиеся на ее горле, и инстинктивно реагировал на уже пережитую однажды опасность.

Но Джан, оценив ситуацию, очевидно, понял, что выгоднее будет действовать по-другому. Он вдруг заговорил вкрадчиво, мягко, просительным тоном:

– Братик, я на самом краю. Мне кажется, люди босса на меня уже вышли, я прямо чую, как они дышат мне в затылок. Пожалуйста, помоги мне в последний раз. Нет клиентов, так достань деньги. Я не могу больше сидеть в подполье, мне нужно валить отсюда, иначе вскоре у тебя уже не будет старшего брата.

Он взял Альтана за руку, трогательно заглянул ему в глаза. И Виктория по одной спине Альтана, по тому, как чуть опустились его плечи, поняла, что он начал смягчаться. Должно быть, несмотря ни на что, брат ему в самом деле был дорог.

– Это страшные люди, ты же знаешь. Они меня прикончат, – продолжал канючить Джан.

Альтан успокаивающе похлопал его по плечу, стиснул руками лоб.

– Зачем ты только связался с ними? – покачал головой он.

И Джан тут же перешел в наступление:

– А зачем ты связался с этой чокнутой русской сукой? Ты, кстати, слышал в новостях, она сбежала из колонии? Не боишься, что она явится мстить тебе за все? – Он неприятно захихикал.

– Даже не начинай об этом…

Альтан резко оттолкнул его. Джан по инерции пролетел несколько шагов и стукнулся плечом о колонну.

– Если бы я только знал, что ты все это подстроил… Если бы во время суда знал, что ты жив…

– Ну и что бы ты сделал? – осклабился Джан. – Заложил родного брата? Ради какой-то русской дешевки? Брось, Альтан, ты опять строишь из себя святошу. Ты с самого начала обо всем догадывался, ты знал, зачем она мне нужна. Но предупреждать ее не стал. И, конечно, моя трагическая гибель не могла не вызвать у тебя подозрений. Но ты предпочел промолчать. А знаешь почему? Потому что мы с тобой – одинаковые, дорогой брат. Только у меня хватает мужества это признать.

В тусклом свете видно было плохо, но Виктории показалось, что Альтан побледнел. Он бросился к Джану, схватил того за грудки и прижал спиной к колонне.

– Врешь! – выдохнул он ему в лицо. – Врешь, я не такой, как ты! Знай же, что это я помог ей бежать! Я подкупил повара колонии, чтобы он дал ей выбраться. Потому что не мог выносить мысли, что она – там, погибает за преступление, которого не совершала. А ты здесь продолжаешь делать свои грязные делишки. И знаешь что? Теперь я жалею о том, что так поступил. Нужно было просто пойти в полицию и сдать тебя, чертов барыга.

Альтан в последний раз с силой приложил Джана о колонну, затем разжал руки и, развернувшись, зашагал к выходу. Тот тяжелым мешком осел вниз, лихорадочно глядя в спину уходящему брату. Затем вдруг сунул руку в карман брюк и выхватил что-то, тускло блеснувшее черным металлом в смутном свете фонаря.

– Сука… – выплюнул Джан. – Жалкая тряпка! Вечный маменькин сынок. Чтоб ты сдох! – И он вскинул руку.

Виктория отреагировала мгновенно. Ее мозг еще даже не успел осознать, что происходит, но тело уже рванулось вперед из-за кирпичного выступа, туда, к Альтану, которому грозила опасность. С диким выкриком она метнулась к нему, успела, будто в замедленной съемке, увидеть его ошарашенное лицо, выпученные глаза Джана, его толстый корявый палец на спусковом крючке пистолета. Всем телом налетев на Альтана, она толкнула его в сторону, вниз, чувствуя, как сама оступается, тяжело валится сверху. А затем в ушах громыхнуло – один, два раза. Что-то чиркнуло по краю колонны, выбив цементные брызги. Грохот зловещим эхом захохотал в замкнутом пространстве. Помещение наполнилось едким запахом пороха. А плечо Виктории коротко ожгло, дернуло, и плоть вдруг стала очень горячей и тяжелой.

Все происходящее дальше она видела, как сквозь воду. Звуки доносились глухо, движения были замедленные, плавные.

– Ты привел ее с собой, урод? – заорал Джан. – Вы сговорились против меня?