Стань моей Верой (СИ)

— Простите за прямой вопрос, — Кузнецова чуть наклонила голову вправо, разглядывая морщинистое лицо собеседницы. — Вы кто?

— Я кто? — приподняв бровь, переспросила женщина. — А тебе ли шл*хе не всё равно? Твое дело ублажать, а не спрашивать у приличных людей кто они такие.

"Приличный" человек прошлась по кухне, трогая пальцами мебель. Вера поставила чашку на стойку и присмотревшись к даме, почему-то зацепилась за кисти рук. Морщинистые, тонкие, с не понятными тёмно-красными пятнами. На пальцах блестели несколько колец, но не факт, что из настоящего золота.

— Вы домработница? — догадалась она.

— Ой, помалкивай там, — отмахнулась женщина, даже не обернувшись к ней лицом.

Вера едва улыбнулась, теперь стало понятно, почему квартира обрастала пылью и грязью. Вряд ли такая "приличная" дама убирала все комнаты полностью. Точно зная, в каких комнатах бывает хозяин, она убирала только эти, и то поверхностно. А что? Неплохо устроилась.

— А с чего вы взяли, что я — шл*ха? — забавляясь, переспросила Кузнецова, наклонившись корпусом вперёд.

— А у него, — женщина неопределённо махнула головой. — Других не бывает, — она повернулась лицом. — Да, и по тебе сразу видно, что бардель — твой дом родной. Сидит ещё… указывает… Тьфу! Прости Господи!

Она бы, наверное, ещё перекрестилась, если бы не появление мрачного Константина. Руки в карманах спортивных штанах, взгляд исподлобья и сжатые губы.

— Здравствуйте, Валентина Родионовна, — спокойно протянул мужчина.

— Здравствуйт. те, К-к-константин Анд-дреевич, — запинаясь в словах, пробормотала она.

— Как вы удачно зашли. Давно хотел с вами поговорить.

Женщина согласно мотнула головой и, не оглядываясь, прошла через столовую и скрылась за углом гостиной. Вера, уже успевшая слезть со стула, чтобы оставить их наедине, залезла обратно и кивнув Константину в приветствии, потянулась к кружке.

Орлов, бросив на неё хмурый взгляд, отправился следом за Валентиной Родионовной, всем своим видом говоря, что сложившейся ситуацией не доволен.

Вера вздохнув, отпила немного чаю и поморщилась. Остывшая вода, смешанная с заваркой, перестала быть чаем, да, и прежняя лёгкость с души пропала. Как бы она внешне не реагировала, но слышать оскорбления в свой адрес всё равно неприятно. Тем более, когда говорил незнакомый человек. Противно, вдвойне. Только давить в себе огорчение она не торопилась. Логичная и естественная реакция организма. Что уж тут поделать? Дави — не дави, но избавишься вряд ли.

Встав на ноги, отошла к мойке, выплеснув остатки, не спеша ополоснула чашку. Привстав на носочки, поставила посуду на своё место — в шкафчик.

— Вера.

Она даже не дрогнула, когда мужской голос неожиданно раздался в тишине. Привыкла уже к этому. К твёрдому и спокойному звучанию своего имени.

— Чай будешь? — оглянувшись на него, спокойно спросила и так же невозмутимо встретила полыхающий взгляд.

Кивнув, Константин опустился на стул, не отворачиваясь, ожидая, когда она подойдёт. А Вера особо не торопилась. Достала большую кружку, недолго подумав, достала ещё одну. Всё-таки в первый раз ей испортили весь кайф, а, значит, нужно попробовать в этот раз получить его снова.

— Почему ты не ответила ей? — спросил он, едва она устроилась напротив.

— А смысл? — вопросом на вопрос ответила она. У них вообще это в привычку входило. Отвечать вопросом на вопрос.

— А ты его не видишь? — прищурился и притянул кружку к себе, отпил.

Вера, глядя на него, поморщилась. Чай то кипяток…

— Кость, ну, правда, сам подумай — зачем портить жизнь с утра?

— Лучше её портить вечером?

— Лучше всего её не портить вообще, — кивнула сама себе и отвернулась к окну.

Обхватила ладонями чашку. Вздохнула как-то растеряно. Не планировала же разговор…

— Почему с тобой так говорить сложно?

Вера удивлённо замерла, услышав улыбку в голосе. Повернулась обратно. Удивилась ещё больше, так как поняла, что не ошиблась. Правда улыбался… и смотрел хитро, глазами поблёскивая.

— Правда сложно?

— Да. А ты не знала?

— Я сама с собой не разговариваю, — фыркнула, но от улыбки не удержалась.

Лёгкость вернулась. Не понятно от чего, но вернулась. И вроде не говорили ни о чём смешном, но улыбаться хотелось, наблюдая как солнце причудливо изменяет цвет его глаз. Хотелось и всё тут. Ничего не поделаешь.

— А пробовала? — дождавшись отрицательного кивка, продолжил. — А ты попробуй. Вдруг понравится?

— Как-то боязно первой начинать, — Вера невинно округлила глаза. — Может, ты первый начнёшь?

— Вот, что значит — женщина! — удручённым голосом и со вздохом, проговорил Костя.

— Ну, ты же этот… — она улыбнулась, когда Орлов вопросительно приподнял бровь. — ….сильный пол.

Мужчина рассмеялся, запрокинув голову назад.

— Я думал ты другой термин употребишь.

— Да, как ты мог такое обо мне подумать? Сквернословить — это грех.