Стань моим светом (СИ)

Леша хватает Антона за руку и тянет в гостиную, толкая на диван и присаживаясь рядом.

— Рассказывай, — и братик рассказывает, правда, постоянно сбиваясь, ведь на такие темы он еще никогда ни с кем не говорил, просто не было повода — не появлялась в его жизни девушка, которая могла бы, грубо говоря, спровоцировать на такие разговоры.

Леша слушал внимательно, не перебивал, понимая, что Антону нужно выговориться, ведь судя по всему, много у него внутри накопилось. По парню было видно, что Вика распалила в нем невиданный ранее огонь, запустила какой-то вечный механизм возникших чувств, превращая их в бесконечность. Антон никогда никого не любил, просто не видел в этом смысла, не понимал, как это, когда хочется идти на край света, когда хочется бросить весь мир к ногам, когда хочется целовать до потери сознания и никогда-никогда не выпускать из крепких объятий.

Сейчас же Антон просто тонул в новом чувстве, погружаясь глубже и глубже с головой. Леша сразу отметил про себя, что братик сражен наповал простотой Вики, ведь обычно его окружали более раскрепощенные и на все готовые барышни. Леша и сам, присмотревшись к Новиковой, понял, что она, черт возьми, идеальна для Антона.

— …Я вообще не понимаю, что произошло. Вчера все нормально было. Правда, когда мы ехали в универ, Вика была какая-то грустная, загруженная, словно переживала о чем-то… — в какой-то миг Миранчука будто осенило. Он вскочил на ноги, но Леша удержал, возвращая в исходное положение. — Стас же говорил, что у них в семье проблемы. Идиот! Какой же я идиот! — Антон снова сорвался с места, направляясь в прихожую, чуть не падая через многочисленные кроссовки. Он накинул куртку, обулся и, схватив с тумбочки ключи, выскочил из квартиры. Леша так ничего и не понял, кроме того, что брат разрешил, кажется, свои внутренние проблемы.

***

Поговорив с Антоном, Вика тут же снова отключила телефон, чтобы не было соблазна, наплевав на свое же твердое решение прекратить с парнем всякие связи, позвонить ему, признаваясь в собственной глупости.

Нет, Новикова была полностью уверена, что поступила правильно, ведь переживать тяжелые потрясения и дикую боль от осознания своей никчемности и использованности было бы просто выше ее сил и нервов, которые и так были уже до чертиков расшатаны.

Только понимание того, что она, таким образом, теряет нечто важное, нечто уже такое родное, поселилось в груди, разрастаясь огромными цветами, которые в следующий момент превращались в колючки, впиваясь в душу, причиняя ноющую и противную боль.

Слезы полились сами собой, но девушка и не пыталась их утереть. Она легла, отвернувшись к стене и прижимая колени к груди, разрыдалась практически в голос. Она не боялась, что ее услышит отец, которому по-прежнему было на нее плевать, а Стаса не было дома.

Когда братик вошел в спальню к сестре, улыбаясь во все тридцать два и желая рассказать ей о том, что ему повысили зарплату, которая вообще могла бы хотя бы частично покрыть все их расходы и избежать частых долгов. Но стоило ему услышать всхлипы девушки, как хорошее настроение растворилось тут же, уступая место уже такой привычной злости и ненависти.

Стас рванул к двери, но его остановил голос Вики:

— Он не виноват, — она прекрасно поняла, что брат подумал о том, что она снова подверглась какому-то издевательству со стороны отца, но она сама загнала себя в такие жесткие рамки, от которых теперь и страдала.

Парень сел на кровать, внимательно смотря на сестру, стараясь понять причину ее состояния. Вика подползла к нему, обнимая и удобно устраиваясь в его руках. Ей стало немного спокойнее, правда, понимание того, что она совершила ошибку, только в разы возросло.

В памяти всплыл момент, когда Новикова также обнимала Антона, который успокаивал ее после очередного ужасного сна-воспоминания, нежно поглаживая по спине и шепча какие-то глупости, лишь бы она перестала плакать и вздрагивать.

От мыслей о Миранчуке на глаза снова навернулись слезы. Стас легонько отстранил ее от себя, стараясь рассмотреть в ее взгляде ответы.

— Что случилось, малышка? Он точно тебе ничего не сделал? — беспокойство читалось у него на лице, отчего Вика заплакала еще сильнее, ведь она так не хотела волновать брата — он натерпелся не меньше.

— Я сама виновата во всем… — тихо, надломлено, почти безжизненно проговорила девушка, утыкаясь в плечо парню, продолжая всхлипывать.

Стас снова отстранился, держа сестру за плечи, легонько встряхивая, стараясь привести ее в себя.

— В чем виновата? Что случилось?

Вика, казалось бы, резко успокоилась, вытерла тыльной стороной ладони мокрые щеки, и несколько раз шмыгнув носом, ответила:

— Я сказала Антону, что мы больше не можем общаться.

Стас вытаращил глаза. Он и подумать не мог, что общение сестры с Миранчуком так быстро и так резко закончится, особенно если учесть, что оба тянулись друг к другу.

— Почему?

— Я боюсь, что… что он окажется таким же как те, кто… я не переживу…я не хочу снова чувствовать себя грязной…