Стань светом моим (СИ)

Тем не менее его я переломлю. С глаз долой – из сердца вон, время всё изменит. Сумел же отец забыть маму – а ведь как её сильно любил – не только забыл, но и полюбил другую. Уже два месяца я гоню Валеру из сердца вон… Вот разведёмся, и привязанность исчезнет напрочь. Надо только переждать.

Плохие новости, как по закону подлости, цепляются друг за друга, словно кольца в цепи. По сияющим лицам, мамы и Эдварда, сразу поняла – результат теста на отцовство положительный.

- Как он мог, как мог забрать тебя и прятать! – возмущалась бабушка. – А ты вовсе и не его дочь!

Отец не мой отец – в моей голове эта жуткая правда просто не укладывалась. Все свои четверть века я во всём оглядывалась на него, он был моим кумиром, другом и защитником в детстве. Вспомнился один эпизод после моего освобождения из плена. Отец обнимает меня, крепко прижимая к груди. И вдруг резко распахивается дверь подвала. Неизвестно – друг или враг зайдёт. Отец мгновенно закрывает меня собой.

Долгое время я была единственной, самой дорогой для него. Как и он для меня. Мы двое были одной семьёй друг для друга, пока отец не женился во второй раз.

Оказалось, он и не отец мне вовсе, мы совершенно чужие. Ни одной общей капли крови. А родные его считали нас похожими. «Такая же настырная, как отец!» - говорила частенько сочинская бабушка. «У вас привычки до смешного одинаковые: оторвёте когда-нибудь себе ухо, когда сердитесь», - посмеивалась иногда Оксана. И отдельные черты в наших лицах она находила схожими, хотя всё во мне не от него, а от Эдварда. Прав оказался Денис.

Папа!.. Ну, никак не могу представить в этой роли обходительного, вежливого, всегда улыбающегося Эдварда. Это слово больше подходит к моему решительному отцу, умеющему в любой ситуации всё ставить на свои места.

Не хочу другого отца. И как я скажу ему о тесте, это будет удар для него! Как и для меня удар. Второй за день – после сообщения о смерти Глеба.

Глава XIII

Через неделю маме и Эдварду пришлось уехать: возникли какие-то проблемы с выходом научной книги Эдварда. Мало-помалу я примирилась с мыслью о родстве с ним. Отец же, услышав от меня о результатах теста, в первый момент, похоже, потерял дар речи, а когда пришёл в себя, возмутился:

- Это всё, судя по всему, происки старой ведьмы, твоей бабушки. Они с твоим дедом нахимичили. Тест – это подделка.

- Папа, при чём тут дедушка с бабушкой? Мы же ходили в независимую лабораторию.

- Они все независимые - подкупленные! – разъярился отец.

Мне пришлось напрячь все силы, чтобы убедить отца принять неизбежное. Несмотря на своё бурное негодование, он постепенно осознал – ничего теперь не изменишь – и сник, замолчав. Спустя несколько минут горько произнёс:

- Ты ненавидишь меня?

- Папа, как ты можешь такое говорить! – с не меньшей горечью возмутилась я. – Разве ты не видишь, я, как и ты, страдаю и со страхом думаю, что ты меня отвергнешь, а я люблю тебя всем сердцем, даже больше прежнего и не хочу другого отца.

Шагнув к нему, крепко прижалась к широкой надёжной груди. Он тут же охватил меня дрожащими руками и прижался щекой к моим волосам. Сердца наши громко стучали в одном ритме, чем подтверждали, что мы роднее родных.

- Тасенька, ты моя дочь, я люблю тебя и никому не отдам. И плевать на всякие глупые тесты!

- Конечно, плевать! – радостно откликнулась и с облегчением вздохнула. – Я тоже люблю тебя, папка, ты самый лучший отец на свете, никто нас не разлучит. Я всегда буду строптивой дочерью командира.

- Не позволю тебе забыть об этом, а будешь не слушаться, посажу на гауптвахту, -попробовал пошутить отец, но голос его дрогнул, и в нём почувствовалось страдание.

Он повеселел лишь тогда, когда я сказала, что никакой родственной связи с американцем не ощущаю и навряд ли стану звать его отцом.

Месяц спустя шустрый адвокат, нанятый бабушкой, сумел-таки развести нас с Валерой по доверенности без моего присутствия. Он попытался объяснить, как это у него получилось без трёхмесячного примирения, которое обычно присуждает судья разводящимся при несогласии одной из сторон, я не стала слушать: не всё ли равно, что подтолкнуло Валеру быстро согласиться на развод, главное – теперь мы друг другу никто.

Вместе с Оксаной, женой отца, мы слетали в город, где жил Валера, упаковали и отправили багажом мои и Тошкины вещи, в том числе картину Глеба. Нам повезло: мой бывший муж был на работе, поэтому мы без каких-либо объяснений и осложнений управились буквально за два часа. А чтобы не подумал, что квартиру обокрали, я написала записку, передав её, как и ключи, через соседку Ольгу.

Осень быстро вступила в свои права. Дни мои были заполнены редакционными заданиями, вперемежку с собственными журналистскими инициативами. Всё свободное от работы время я старалась посвящать сыну, который днём был в детском саду. Об отце он не переставал спрашивать, хотя я ещё при приезде в Москву сказала ему, что мы пока поживём отдельно от папы. А потом мне пришлось рассказать о разводе.

- Мы с папой разлюбили друг друга, поэтому развелись и будем жить отдельно.