Стань Звездой!

 — Да, и минет, — согласился он. — Хотя это даже не безрассудство, а полное помешательство, — он пожал плечами и посмотрел на Курта. Льюис должен был понять его, что в случае с Заком доводы разума не всегда срабатывают — в конце концов, он сам приезжал к нему готовый к сексу.

— Вот значит как? — Курт насмешливо на него посмотрел. — А на папарацци ты, значит, пеняешь скромному мне!

— Это конюшня в очень закрытом клубе, — попытался оправдаться Эрик. — А потом, ты должен знать, что когда Зак сосет — невозможно думать ни о чем, кроме его рта.

Вопреки его ожиданиям, улыбка сползла с лица Курта.

— Я, конечно, все понимаю, — сказал он совсем тихо, — но, надеюсь, ты тоже понимаешь, как скажется на его карьере всего одна такая фотография. Если бы сосал ты — это еще ерунда. Но он…

— Ну, по крайней мере я не стану заявлять о домогательствах, — выдерживая пристальный взгляд Курта ответил Эрик. — Скорее, буду утверждать обратное.

Он задумался, а что будет с ним самим, если роман с Камероном выплывет наружу? Те же пятнадцать лет назад подобная слава означала бы конец всему. Теперь же это будет лишь информационным поводом. В наше время каминг-ауты случаются так часто, что создают волну куда меньшую, чем вскрывшийся адюльтер.

— Не в том дело, — вздохнул Курт. — Но я тебя очень прошу: трахайтесь, пожалуйста, за закрытыми дверями. А лучше дома.

— В тот раз я потерял голову, — признался Эрик. — Не смог ему воспротивиться, — снова погладил Зака по плечу. Строго говоря, он никогда не мог спокойно относиться к Камерону и не вестись на его выходки. Что пятнадцать лет назад, что теперь.

— Охотно верю, — Курт криво усмехнулся. — Но в следующий раз борись до последнего.

Он запрокинул голову, помолчал, явно наслаждаясь моментом, а потом неохотно разжал руки, освобождая колено Камерона.

— Ладно, забирай его, — сказал тихо. — А я еще посижу.

Эрик мог поклясться, что Курт говорил вовсе не о укладывании Зака в постель. От впечатлений долгого дня, хорошей физической нагрузки, сытной еды и выпитого клонило в сон, но интуиция подсказывала, что не стоит оставлять Льюиса одного. И не в курении было дело.

— Ты единственный ребенок в семье? — спросил он.

— Да, — Курт повернул голову, странно на него посмотрев. — А ты?

— Я вообще остался один, — ответил Эрик, удивляясь сам себе, как легко говорить о таком с Куртом. Отец Зака умер несколько лет назад, но с матерью у них были теплые отношения. Пару раз Эрик слышал обрывки их разговоров, и привычно ушел от темы семьи, когда Камерон спросил о ней. — Мать была сиротой, с родственниками отца отношения давно потеряны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Невесело улыбнувшись, Курт кивнул.

— По тебе видно, — сказал он загадочную фразу. — С отцом совсем плохо, видимо? Пил?

Эрик даже не стал спрашивать, с чего Курт это взял. Вчерашняя встреча разбередила старые раны, разрушила так долго выстраеваемый барьер.

— И не только, — вздохнул он. — Со спиртного обычно все только начиналось.

— Вот как… — Курт протянул руку и сжал его плечо. — Понимаю, — сказал очень тихо, и взгляд его почти прозрачных глаз не оставлял сомнений — он действительно понимал, о чем говорит Эрик. И скорее всего, на собственном опыте.

— Твоя мама молодец, не потеряла себя во всем этом, — сказал Эрик. — Моя так не смогла.

Судьба не любит сослагательных наклонений, но Эрик предпочел бы мать, бессовестно пользующуюся им как кошельком, той забитой, фанатично религиозной женщине, полностью ушедшей вглубь себя и не замечавшей, что творится с ее ребенком.

— У нее просто мозг как у курицы, не запоминает ничего, — Курт поморщился. — Иногда мне казалось, что она вообще не помнит, что у нее есть сын. Благо, родители Зака всегда были мне рады.

— Что случилось с его отцом? — шепотом спросил Эрик, глянув, спит ли Зак. Тот глубоко и ровно дышал, а его лицо было расслабленным и в темноте казалось очень юным. Наверное, вот так он выглядел в день почти провалившейся кражи лимонных деревьев.

— Тромб, — с сожалением сказал Курт. — Все случилось мгновенно, врачи ничего не могли сделать. Зак был на съемках в Австралии, едва успел к похоронам. Частный чартер стоил немыслимых денег, хорошо что продюсеры фильма помогли пробить маршрут с минимальными задержками на дозаправки.

Не нужно было уточнять, что Курт взял на себя все вопросы по организации похорон и вовсе не принуждаемый контрактом. Эрик не стал спрашивать, случилось ли это пять лет назад или десять, потому что было понятно: это до сих пор причиняет боль.

— Я осиротел в восемнадцать, — ответил он. — Как раз когда поступил в университет.

— Сочувствую, — вздохнул Курт. Руки он так и не убрал, и его ладонь жгла кожу сквозь футболку. — Или это было избавление? — добавил проницательно.