Стань Звездой!

Лосьон лился на пальцы, холодя кожу, а Эрик не мог оторвать взгляда от происходящего в саду. Двери были плотно закрыты — Камерон всегда так делал, чтобы сигаретный дым не шел в дом. Но сейчас ни Камерон, ни его агент не курили. Они обнимались, и далеко не формально.

Камерон стоял спиной к дому, и у Эрика не было шансов понять, о чем он говорит. Но вот второй артикулировал даже слишком отчетливо, и его слова было невозможно трактовать двояко.

Эрик нанес лосьон на кожу, тщательно закрутил крышку и убрал флакон в сумку. Закрыл ее одним резким движением, не особо заботясь о том, сломает ли он “молнию”, и пошел к машине.

Он отправит халат Камерону курьером. Если тот захочет вернуть ему его вещи — оплатит доставку. А нет, так его гонораров хватит на новые джинсы, рубашку и ботинки. А массажный стол уже давно было пора обновить.

Эрик бросил сумку на заднее сиденье, уселся за руль и потянулся к ключу зажигания. Обхватил пальцами шершавый пластиковый кругляш, но застыл, так и не повернув его.

Перед глазами плыла алая пелена. Эрик представлял, как этот долговязый, бледнокожий, слишком уверенный в себе незнакомец трахает Камерона, а тот стонет под ним и кончает, выкрикивая его имя, и желание поскорее уехать отсюда, вернуться в свой привычный мир блекло, теряло силу и уступало место другому. Темному, жадному, яростному. Что-то внутри Эрика требовало вернуться, выйти в сад и немедленно присвоить, заклеймить то, что уже привык считать своим за последние недели.

Наверное, он бы совладал с собой. Подчинил желания разуму, вышел бы из ситуации с честью и перевел бы общение с Камероном в чисто деловую плоскость, но взгляд упал на лимон, невесть как оказавшийся на “торпеде” у самого стекла. И руки сами потянулись к замку зажигания.

Эрик выдернул ключ, сунул его в карман халата и открыл дверь.

Потом, лежа ночью без сна, Эрик пытался убедить себя, что хотел поговорить с вернувшимся в дом Камероном. Но от него несло чужим парфюмом — тяжелым, кожистым, с мощными древесными нотами, и Эрик не смог больше ничего поделать. Желание уничтожить запах чужака, показать ему, как на самом деле обстоят дела, оказалось сильнее стыдливости и здравого смысла.

Хотелось, чтобы Камерон орал и извивался под ним, чтобы кончил так, что у него никогда больше не встанет на этого белобрысого.

Но рвущаяся наружу ревность требовала полного уничтожения противника. Недостаточно было просто оттрахать Камерона, надо было дать понять так и торчавшему в саду агенту, что ему с его бледным членом в этом доме ловить нечего. Эрик трахал Камерона, притиснув того к балконной двери, и каждым толчком норовил вырвать из его горла все более громкий крик.

Ощущение, как Камерон сжимается на его члене, кончая, его сорванные крики и собственное удовольствие не успокоили, а лишь завели еще больше. Эрик, наверное, мог бы весь день провести у этой двери, втрахивая в нее Камерона и зная, что агент смотрит и слышит, но с трудом произнесенная просьба немного прочистила мозги, Впрочем, не настолько, чтобы отпустить добычу. Эрик оттащил Зака вглубь гостиной, бросил на диван, щедро ливанул на распухший, натертый анус крема и снова засадил, задыхаясь от похоти и чувства обладания.

Второй оргазм Камерона — почти отчаянный и исступленный, ударил по нервам, отодвигая собственное удовольствие. Стоило Эрику отпустить его, как Зак бессильно повис на спинке дивана, даже не пытаясь изменить неудобную позу. Ярость и похоть мгновенно уступили место нежному желанию обладать, заласкать, сделать хорошо.

Эрик на руках отнес Зака в спальню, устроил на матрасе и коснулся его губ, вкладывая в поцелуй весь свой страх оказаться ненужным.

Камерон позволил ему все это — и отчаянную яростную жесткость, почти жестокость, и просящую нежность после. Целую вечность поцелуев и медленных, размеренных движений спустя, он кончал под ним в третий раз, цепляясь за шею, задыхаясь, глуша измученные стоны в подставленное Эриком плечо.

Когда же Зак расслабился, коротко вздрагивая, и поднял на Эрика пустой, мутный взгляд, он застонал и сорвался в тягучий, болезненно-сладкий оргазм. Почти не двигался, щадя наверняка истертую задницу, и вжимался губами в бешено пульсирующу жилку на шее Зака. Потом осторожно выскользнул из утомленного тела и перекатился на спину, утягивая Зака сверху. В голове было пусто.

Они пролежали так минут десять, не меньше, когда вдруг раздался осторожный стук в окно.

— Зак, я поехал, — услышал Эрик приглушенный, но очень довольный голос.

— А документы? — слабо отозвался Камерон. — Зайди, подпишу.

В окне появилось веселое лицо агента, и тот усмехнулся.

— Водички принести? — поинтересовался одновременно насмешливо и заботливо.

— И побольше, — кивнул Зак.