Стандарты справедливого правосудия (международные и национальные практики)

В целом дело «Shulepova» достаточно противоречиво. С одной стороны, Суд замечает, что к экспертам неприменимо требование беспристрастности, с другой — нарушение процессуального равенства сторон найдено именно на том основании, что эксперт был пристрастным. Может быть, от эксперта не требуется «беспристрастность» того же уровня и качества, какие характерны для судьи. Но, как уже продемонстрировано выше, согласно позиции Суда от эксперта — при условии, что он занимает какое-то «эксклюзивное» положение в процессе, — требуется нейтральность.

Именно оценка этой «нейтральности» сопряжена со значительными сложностями. В деле «Brandstetter» принадлежность эксперта к исследовательскому институту, который давал первое неблагоприятное заключение, не убедила Суд в том, что принцип нейтральности был нарушен.

2. Право на проведение контрэкспертизы

Предложение защиты назначить дополнительную или повторную экспертизу относится к праву защиты активно собирать и представлять доказательства в свою пользу, которое является, в принципе, «слабым» правом. В этой сфере Суд признает за национальными судами очень широкую свободу усмотрения в определении того, нужно ли получать дополнительное мнение эксперта.

Вместе с тем тесная связь эксперта с ответчиком (как в исландском и российском делах) может свидетельствовать об отсутствии нейтральности. Значит ли это, что суд должен в таких делах «уравновесить» эксперта со стороны обвинения путем приглашения эксперта со стороны защиты?

Ведомственная экспертиза и возможность уравновесить ее приглашением эксперта со стороны защиты

В уголовной процедуре Суд предположительно будет исходить из того, что эксперт, даже и принадлежащий в какой-то степени к системе органов прокуратуры, полиции или иных правоохранительных органов, является a priori нейтральным. Об этом было сказано в упоминавшемся выше деле «Zarb v. Malta», в котором заявитель жаловался на то, что экспертное заключение о принадлежности ему отпечатков пальцев было сделано дактилографами-полицейскими. Суд отметил, что это обычное дело и полиция может использовать своих экспертов (которые часто бывают единственными специалистами в какой-то области) в таких ситуациях. Более того, в действиях полицейских экспертов не было ничего такого, что свидетельствовало бы об их пристрастности.

Последний аргумент очень интересен. Он показывает, что Суд, наверное, готов был бы рассмотреть эту жалобу, если бы в действиях полицейских экспертов были признаки пристрастного подхода к делу. То есть «нейтральность» здесь может определяться не только по объективным критериям (принадлежность к какому-либо органу или связь с лицом), но и по поведению самого эксперта.

Вместе с тем есть дела, в которых нейтральность эксперта ставилась под сомнение теми обстоятельствами, в которых проводилась экспертиза.

В деле «Stoimenov v. the former Yugoslav Republic of Macedonia» (постановление от 5 апреля 2007 года) заявитель подозревался в хранении и попытке продажи нескольких килограммов опийного полуфабриката (смолы). Сам он утверждал, что вещество, изъятое у него, было произведено и использовалось для медицинских целей, хранилось со времен Второй мировой войны и уже не содержало, в силу длительности хранения, морфина (который является главным наркотическим компонентом опия). Иначе говоря, вопрос о химическом составе изъятого вещества был ключевым для квалификации деяния как уголовно наказуемого.

Государственное бюро судебной экспертизы, которое провело анализ вещества, заключило, что это вещество является наркотиком. В ходе суда заявитель потребовал провести повторную экспертизу. Он указывал на недостатки первоначальной экспертизы и на то, что именно она была основной причиной возбуждения уголовного дела против него. Однако суд отклонил ходатайство, посчитав, что первая экспертиза заслуживает доверия и не требует проверки. Суд второй инстанции к этому добавил, что от долгого хранения опиум становится только «лучше» (этой информации в экспертном заключении не было). У заявителя же не было возможности самому провести экспертизу вещества с помощью своих экспертов, так как «смола» была конфискована правоохранительными органами.

Европейский суд заметил, что экспертиза в этом деле была проведена по инициативе не суда, а прокуратуры. В такой ситуации у заявителя могли возникнуть сомнения в объективности экспертного учреждения, и эти сомнения были объективно обоснованными. В то же время у него самого не было возможности исследовать с помощью своих экспертов вещество, о котором шла речь. На пускаясь в длительные рассуждения, Суд решил, что в этом деле македонские суды были обязаны назначить проверочную экспертизу, т.е. вопреки мнению македонских властей посчитал, что дополнительное доказательство (экспертиза) было необходимо для справедливого рассмотрения дела.