Стандарты справедливого правосудия (международные и национальные практики)

Попытки сформулировать более или менее общие критерии для определения того, какие обстоятельства могут оправдать отступление от принципа правовой определенности в случае пересмотра дела судом надзорной инстанции, не увенчались, по сути, успехом: любые критерии, вводимые законодателем или судебной практикой, основывались на оценочных понятиях, допускавших широкий спектр их различного толкования. Это относится и к статье 387 ГПК РФ (в редакции, действовавшей до 1 января 2012 года) «Основания для отмены или изменения судебных постановлений в порядке надзора», согласно которой такими основаниями являются «существенные нарушения норм материального или процессуального права, повлиявшие на исход дела, без устранения которых невозможны восстановление и защита нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защита охраняемых законом публичных интересов». Предложенная Конституционным Судом РФ в постановлении от 5 февраля 2007 года № 2-П формулировка («такие ошибки в толковании и применении закона, повлиявшие на исход дела, без исправления которых невозможны эффективное восстановление и защита нарушенных прав и свобод, а также защита охраняемых законом публичных интересов») также не добавляет ясности вопросу о том, какие именно обстоятельства и в каких случаях могут выступать в качестве таких оснований. На наш взгляд, данная формулировка была предложена Конституционным Судом в качестве критерия возможных оснований для отмены или изменения вступивших в законную силу судебных актов, а не как, собственно, такое основание.

Интересно, что при этом основания для отмены или изменения судебных актов в порядке надзора, сформулированные в статье 304 АПК РФ, не вызвали у Европейского суда нареканий с точки зрения их совместимости с принципом правовой определенности (см., в частности, упомянутое выше решение о приемлемости жалобы «OOO Link Oil SPb v. Russia»).

В то же время известно, что наиболее часто применяемое основание в надзорном производстве в арбитражном процессе, а именно нарушение единообразия судебной практики, зачастую подменяется Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ нарушениями норм материального и процессуального права, практику применения которых на момент рассмотрения дела сложно назвать сложившейся и единообразной, и фактически именно при рассмотрении дела Президиумом в порядке надзора основы такого единообразия и закладываются[78]. Но, очевидно, сам факт структурированности, упорядочения оснований для отмены или изменения судебных актов в порядке надзора, придание им вида некоего ограниченного перечня в сочетании с гораздо более упорядоченной и определенной процедурой надзорного производства в арбитражных судах и привели Европейский суд к тем выводам, которые были сделаны в делах «OOO Link Oil SPb v. Russia» и «Kovaleva v. Russia». Соответственно, можно говорить о том, что данные решения ЕСПЧ являются своего рода ориентиром для законодателя в реформировании системы судебных инстанций в гражданском процессе[79]. Однако при этом очевидно, что слепое копирование в судах общей юрисдикции инстанций, существующих в арбитражном процессе, еще не означает автоматического устранения проблем, связанных с признанием их эффективным внутригосударственным средством правовой защиты; оценка этих инстанций будет производиться в Страсбурге с учетом специфики гражданских дел, рассматриваемых судами общей юрисдикции и всех специфических особенностей гражданского процесса по сравнению с процессом арбитражным.

Кроме того, насколько в данной ситуации можно говорить о «копировании» системы инстанций, существующих в арбитражном процессе, в результате реформы гражданского процессуального законодательства 2010 года? Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо проанализировать изменения, внесенные в ГПК РФ Федеральным законом от 9 декабря 2010 года № 330-ФЗ. Рассмотрим их подробнее.

2. Новое процессуальное законодательство и перспективы его применения