Стандинг, или Правила хорошего тона в изложении главного инспектора полиции Александра-Бенуа Берюрье (Курс лекций).

Если является парижский граф, не говорите ему: «Здравствуйте, г-н граф», так как он не совсем настоящий граф, в виду того, что на самом деле он принц. Несмотря на то, что у вас республиканский темперамент, вы слегка изгибаете позвоночник, как будто глотаете аршин, и говорите ему: «Для меня большая честь принимать у себя дома Ваше княжеское достоинство в моей скромной малогабаритной трехкомнатной квартире с ванной».

Потом действуете так же, как при встрече нунция.

Что касается принцессы Маргарет, проявите по отношению к ней больше чувства.

Вы чмокаете ее в ручку, потому что она замужняя женщина, и говорите ей: «Примите уверения в моем высоком уважении, принцесса, очень любезно с вашей стороны, что вы приняли мое приглашение. Я долгие годы умирал от желания познакомиться с вами. И я наконец решился, пока вы совсем не стали старенькой».

Как и в предыдущих случаях, вы представляете приглашенных, а затем тоже ведете ее к лифту, но на этот раз входите в кабину вместе с ней, чтобы показать дорогу. Когда вошли в кабину, снимите берет. Во время подъема ведите с ней светскую беседу: «Ваша сестра по-прежнему проживает в Букингемском дворце? Как поживают ее детки? Хорошо? В детской комнате не было эпидемии кори?»

За столом вы, естественно, усаживаете знатного гостя на почетное место: справа от хозяйки дома, если это мужчина, и по правую руку от вас, если это женщина. Хорошенько порекомендуйте своей супружнице, если у нее, ненароком, своенравный характер, не ругаться, если гость нумбер ван случайно наступит ей на ногу. Запретите своей брюзге хлестать его по фейсу под тем предлогом, что он ее бывшая пассия. Постарайтесь вдолбить ей, что это, в общем, большая честь, когда важная персона вытирает подошвы о ее лакированные лодочки. На вас возлагается обязанность развлекать Маргарет. Только, пожалуйста, без панибратства. Старайтесь быть утонченным и галантным: «Прекрасная принцесса, как бы я хотел, чтобы вы помассировали мне коленную чашечку!» А еще лучше: «Когда смотришь на вас, кажется, что попал в сказку про фей. Любуясь вами, невозможно представить себе, что вы ходите в туалет, как все обыкновенные люди!» Не бойтесь льстить ей. Она с самого рождения окружена типусами, которые к ней подлизываются, поэтому бояться нечего — лишним не будет!

Берюрье замолкает, потягивается, зевает, смотрит на часы и встает. Он подходит к краю эстрады и улыбается нам.

— На этом я кончаю с приемами. Но я хочу вам порекомендовать одну вещь, хотя в моем учебнике она противопоказана. Они там пишут, что во время церемонии представления не следует делать намеков на счет их профессии. Я с этим не согласен. В один прекрасный день, на дружеской вечеринке, был один господин, которого мне представили только по его кликухе, не уточнив, чем он занимается. Какое-то время спустя я начинаю по-всякому поносить советников по финансам, обратив при этом внимание на то, что если бы она хорошо знали свою работенку, то давно были бы не советниками, а миллиардерами. Никто не возникал. Тогда я призываю в свидетели этого имярек, о котором я говорил. «Вы позволите мне оставить ответ за собой, — говорит он мне, — в виду того, что я сам — советник по финансам». Не допускайте подвохов такого рода. И говорите прямо и без всяких эдаких. «Я представляю вам господина Люшнока, который является скульптором по губке. А это господин Фротфорт, который владеет предприятием по очистке переходов». Или так, когда речь вдет о дамах: «Позвольте мне представить вам мадам Бельоньон, любовницу префекта. Господин Келэбель, штатный любовник председательши Бросмуа». Таким образом вы не сделаете ляпа. Если, конечно, вы не сделаете это нарочно!

Когда Неподражаемый делает это впечатляющее заключение своей речи, кто-то тихонько стучится в дверь. Лицо Мастодонта покрывается яркими пунцовыми пятнами…

— Наконец-то она пришла! — бормочет он, как в бреду. — Я сейчас крикну «войдите», а вы все, хором, мужики, кричите: «Здравствуйте, госпожа графиня!» Хорошо?

— Войдите! — кричит Его Благочестивость.

И мы все вместе, объединенные одним порывом с Берюрье, вопим:

— Здравствуйте, госпожа графиня!

Дверь открывается и входит хилый, рассыпающийся, помятый Дюпанар.

Рассыльный, удостоенный такой чести, от изумления пошел зигзагом. Он смотрит на разгоряченные лица, вытянувшиеся навстречу ему, как вьюнки к солнцу, перекатывает из-под правой щеки под левую комок жевательного табака, будто ни с того ни с сего потерял обоняние.

Радость Берю переходит в черную ярость.

— Эй, вы, Дюконар! — обращается он к нему, — с каких это пор вы стали входить в аудиторию во время лекции?

— У меня записка для господина Нио Санато, — блеет старая развалина.

— Кто этот кретин! — орет его Округлость, который уже забыл мой псевдоним.

Я поднимаюсь.

Тут Ужасный опадает, как пена на молоке, когда закрывают кран газовой плиты.