Станешь моей?

Он замирает передо мной глаза в глаза. Высокий, подтянутый, с густыми русыми волосами, едва пробившейся щетиной и искрящимся взглядом бирюзовых глаз.

И я невольно потираю небритый подбородок. Ведь словно в зеркало смотрюсь.

Да, нас разделяют целых тринадцать минут. Именно на столько Эван старше. И нас разделяет пропасть, где мой брат-близнец увеличил в несметное количество раз семейное состояние и создал это шоу, а я всего лишь убил десять невинных людей, лишился записи в отцовском завещании, любимой девушки, способности испытывать оргазм и надежд на будущее, и теперь живу по принципу «день прошёл и ладно». И да, я должен ему кучу бабла, которую обещал отдать любым способом, каким он скажет, и сдержать своё слово.

– Увидимся, – хмыкает он.

Но едва дверь за ним закрывается, вместо душа я склоняюсь над монитором и открываю файлы с личными делами.

Кто же она? Эта девушка, что показалась мне похожей на Вики.

«Имя на шоу: Ева, – читаю я. – Настоящее имя: Ева. Двадцать два года. Рост: 170 см. Цвет волос: русый. Цвет глаз: голубой. Вес: 51 кг. Девственница».

И там ещё куча всякой личной информации, что она заполнила в обязательной анкете. Но это роковое «девственница» и радует, и пугает меня одновременно. Радует, что Эв продержит её здесь не меньше пары месяцев, потому что совершеннолетние девственницы на нашем шоу редкость. А расстраивает, что ставки на неё будут расти с каждым днём. Хотя, может, я зря расстраиваюсь.

Возможно, она мне совершенно не понравится.

Глава 3. Ева

В большой гостиной, где нас собрали для первой встречи с Адамом, несмотря на солнечное утро, во всех люстрах горит свет.

– Вау! Как круто! Как дорого! Как красиво, – восхищаются на все голоса шестнадцать новых участниц.

Лорка предупреждала, что я могу попасть и в «большой» и в «малый» заезд. И у каждого есть свои преимущества. В большом легче затеряться и завести подруг. А это очень важно, особенно первое время. А в малом… да какая уже разница, что могло быть в нём, если я попала в большой.

Комната на четверых, но ванных две. Мою соседку по ванной зовут Кейт. И эта хрупкая блондинка уже расколотила флакон для жидкого мыла, набила синяк на руке об угол столешницы, перевернула вазу с цветами, которыми украсили наши комнаты в честь приезда и, судя по всему, имеет все шансы стать главным посмешищем шоу.

Двух других наших соседок своей наивностью она уже насмешила, когда восхищалась, что платья в её гардеробе подходящего ей размера.

И первое впечатление на Адама тоже, похоже, произвела.

Именно к ней он и подходит первой, чтобы отцепить подол платья, зацепившийся за каминную решётку.

– Адам! – восхищённо восклицает она.

– Кейт, – склоняется он к её руке. – Добро пожаловать!

И я прямо читаю на её застывшем, ошарашенном лице восторг, смешанный с благоговением: «Этот Бог знает моё имя!»

Остальных девушек он тоже обходит, каждую называя по имени. Каждой целует руку. Но я бы не стала делать ставку на его феноменальную память – всё же за ухом у него прикреплен почти незаметный наушник, а значит, ему, наверняка, подсказывают. Хотя, не спорю, это производит впечатление.

И я сначала ухожу в самый конец очереди из страждущих его любви претенденток. А когда он разворачивается ко мне, тянусь якобы убрать что-то с его волос, а сама снимаю его волшебный всезнающий аппаратик.

– Э-э-э, – задерживает он в своих красивых руках мою, потеряв связь и опешив от моей выходки.

Да, вблизи он ничего. Такой весь при костюме, при терпком мужественном запахе, при горячих и нежных руках. Но не так чтобы «Ах!» и сердце вон.

«Или всё же „ах“»? – смотрю я в его глаза цвета морской волны. Правда именно взгляд этих красивых глаз, обрамлённых густыми загнутыми ресницами мне и не нравится. Что-то есть в нём опасное, злое, колючее. Особенно когда он, так и не поцеловав мою руку, получает в ладонь свой наушник.

Или я всё это себе выдумала, зная, на что он способен?

– Ева, – подсказываю я.

– Значит, Ева, – хмыкает он. – Символично. Добро пожаловать, Ева!

И второй раз хмыкает, когда, сказав приветственную речь, уже уходя, оборачивается на меня. Заинтересованно. И я бы сказала: довольно.

«Заметил? Вот и отлично!» – теперь хмыкаю я. Хотя первую Лоркину заповедь «Сначала присматриваться и ничем не выделяться» я уже нарушила.

А сразу после этого нас приглашают на завтрак.

В красивой столовой со шведским столом один из подручных оглашает для новеньких правила проживания. А я уясняю первые истины: здесь каждая сама за себя и готова на всё, но все из кожи вон лезут, чтобы в глазах Адама казаться лучше.

Ведь камеры снимают 24\7. И никто не знает, где они установлены. Ни задницу не почешешь, ни в носу не поковыряешься. Или скажем, уронишь с подноса сок, когда тебя «нечаянно» подтолкнут под локоть, а он там уже видел, уже поставил себе «минус», уже знает.

Правда, именно по напряжению и скованности в этом видео-пространстве, где не только Адам, тысячи его камер и сотни сотрудников, но и вся интернет-сеть наблюдает за тобой, и можно вычислить новеньких.