Станешь моей?

Пей, дурочка! Будет больно. И пока она смакует дорогой напиток и разглядывает меня, методично снимаю пиджак, галстук, рубашку. Аккуратно вешаю их на спинку кресла. Ставлю рядом ботинки. Стягиваю и бережно сворачиваю брюки. Носки и шелковистые боксёры отправляются вслед за ними.

Даже слышу, как жужжит камера, разворачиваясь в тёмном стеклянном полушарии, чтобы показать удивлённое лицо девушки и мой вздыбившийся орган. Уверен, эти у экранов, уже свесили свои вялые члены из ширинок, уже ласково поглаживают их мозолистыми руками, готовясь к нам присоединиться. Добро пожаловать, господа!

Девушка делает небольшой глоток и отставляет фужер.

Ты сделала свой выбор, милая! И я наотмашь бью её по лицу.

Задохнувшись от неожиданности, она отлетает к центру комнаты и падает на мягкий ковёр. Силится подняться в узком платье, встаёт на четвереньки. Но мне большего и не надо. Задираю эластичную ткань платья, прижав её к полу одной рукой.

– Адам, – инстинктивно пытается она вырваться, не понимая, что происходит.

– Заткнись, сука! – рывком спускаю к коленям её крошечные трусики.

Надеюсь, она вообразила себе хоть что-нибудь, пока мы танцевали. Хоть немного намокла, когда я нежно прикасался к её губам в поцелуе. А то трахать её на сухую то ещё удовольствие. К счастью, она гладенько выбрита и в меру влажненькая. Сдвигаюсь, чтобы камера запечатлила её розовенький бутончик во всей красе. Хоть это и сложно – она вырывается.

– Нет! – дёргается, брыкается, пытается отползти, норовит меня лягнуть острым каблуком.

– Напрасно, милая, – старюсь, чтобы голос мой звучал как можно мягче. Но, зажимая её, не могу попросить, чтобы она расслабилась и намекнуть, что так ей будет легче. Это шоу. Зрители ждут сопротивление. Ждут настоящие эмоции. Её боль. Мою непреклонность. – Я всё равно трахну тебя, хочешь ты этого или нет. Здесь. И сейчас.

И проталкиваю в её узкую дырочку свой здоровый член одним мощным рывком. Её вопль оглашает комнату. Она цепляется руками за ковёр, пытаясь отползти, пытаясь прекратить эту пытку. Но мои руки крепко держат её за бедра. Я двигаюсь резко, грубо насаживая её на себя. Чувствую, как от крови скользить становится проще. И умело изображаю, что во мне нарастает нестерпимое желание. Слюнявьте сильнее ладошки, Вялые Члены! Видите, как я хочу её. Как наслаждаюсь каждым толчком, каждым её воплем. Слезами, мольбами.

– Пожалуйста, Адам, не надо. Не надо, пожалуйста, – скулит она, срывая о ковёр ногти.

– Надо, милая, надо, – тяжело дышу я, каждый раз всё плотнее прижимаясь к её ягодицам. Скольжу большим пальцем между их округлостями, раздвигаю. Аккуратная тёмная дырочка попки не у меня, у алчущих зрителей должна вызывать новый приступ острого желания.

Девственницы редко кончают с первого раза, особенно когда грубо, когда вот так жестоко, на разрыв. Но в эту я верю.

– Снимай платье, – усаживаю я её на колени не выходя.

Трясущимися руками она избавляется от него, подчиняясь.

Из-под кружевного белья освобождаются острые грудки. И упругие, возбуждённые от боли соски вызывают одно желание – их ласкать. Нежно, любяще. Они заслужили эти трепетные прикосновения.

– Расслабься, – шепчу я ей едва слышно, скользя рукой вниз. – Расслабься. Постарайся.

Она такая худенькая, что мне кажется я чувствую собственный член сквозь кожу её живота. Клитор – это безотказно. Её мягкий бугорок уже высунулся из складочек навстречу моим требовательным пальцам. И боль девушки уже притихла.

Немного ласки и она входит в ту стадию, где всё смешалось: боль и возбуждение, принятие и отрицание, желание и отторжение. Она любит меня и ненавидит. Она хочет меня и мечтает, чтобы это быстрее закончилось.

Увы, это закончится только тогда, когда мне скажут, что достаточно. Когда спрятанный в одну из камер маячок загорится красным. Когда голосующие у своих экранов пользователи будут удовлетворены, и какой-нибудь богатый клиент не потребует продолжения банкета и не заплатит ещё.

Мои пальцы скользят по её клитору, мои член двигается внутри неё, мои ягодицы сжимаются на каждый толчок. Её губы приоткрываются, голова закидывается. Но второй рукой я сжимаю её шею, и в этом удушающем захвате заставляю её одновременно испугаться и кончить.

Раз за разом дёргаясь в оргазмических судорогах, она хватается двумя руками за мою ладонь, пытаюсь вздохнуть. Пытаясь от неё освободиться, хрипит, выгибается, бьётся в моих руках. Я бы и сам засомневался не предсмертная ли это агония, если бы не чувствовал ритмичные сокращения её узкого влагалища.

Увы, недоступная мне роскошь – кончить вместе с ней. Но порадоваться за неё мне это не мешает.

«Ну что, господа ублюдочные зрители? – кошусь на ставшую фиолетовой и мигающую, но ещё не красную лампочку. – Закончим красиво?»

– Иди сюда.

Встаю, поднимаю, подтягиваю её к себе и намотав на руку волосы, чтобы слегка оттянуть её голову назад, жадным поцелуем впиваюсь в губы.