Станет ли Путин новым Сталиным?

То, что рисует Мойо, означает полное разрушение открытости, Всемирной торговой организации и смерть неолиберализма. Не удивляюсь тому, что Кремль ныне спешно взялся строить Евразийский союз, брать под плотный контроль Сибирь и вооружаться. Там, в Кремле, тоже чуют, что приход глобального шторма и распад прежней долларовой системы уже недалеки. Но вот только очевидно, что Кремль с задачами будущего не справится. По причине воровства и профнепригодности. Ибо какой осел строит свой экономический блок (империю), при этом вступая в ВТО, обреченную на смерть и способную разорить остатки русской несырьевой промышленности да агропрома? Только полный осел.

Кстати, а какой строй будет существовать в американском экономическом блоке по Мойо? Капитализм, что ли? Автор уходит от прямого ответа на вопрос, делая только намеки. Давайте их прочтем – а потом сделаем собственный вывод.

Капитализма больше не будет

В заключение своей книги замбийка-американка пишет, что США стоят на пороге превращения в социалистическое государство худшего типа: с растущими расходами государства при падающей доходной базе. В конце концов, огромные затраты на здравоохранение, пенсии, борьбу с безработицей и бедностью (при деиндустриализации страны и падении ее доходов) кончатся лишь одним – катастрофой. Громадный госдолг уже душит экономический рост Запада. Госдолг в 90 % от ВВП, как доказали Рейнхарт и Рогофф, уменьшает экономический рост таких стран на 2 % в год по сравнению со странами, где госдолг – не выше 30 % от ВВП. Хотя Мойо считает, что госдолг США превысит 100 % ВВП только в 2014 году, Максим Калашников уверен: реальный ВВП Америки – не 15, а 10 триллионов долларов. А значит, долг уже выше ста процентов.

Но в основном Мойо права. Другого выхода, кроме крайне опасного дефолта, у Америки нет. Она и так похода на альпиниста, висящего на руках над пропастью с тяжелым рюкзаком и с гроздью других альпинистов на веревке. Рюкзак и веревку придется обрезать.

Мойо считает, что нет иного выхода, кроме реиндустриализации Запада. Ибо теперь в нем живет слишком много ни на что не годных, никчемных потребителей.

«…Западные корпорации строили заводы в бедных развивающихся странах (и проложили широкие пути для тамошнего рынка труда), но прибыль и, в частности, доход на капитал, накапливались только у горстки акционеров. И конечно, решение миллионов семей во всем западном мире добиваться успеха только на «звездных», потенциально очень прибыльных поприщах в ущерб образованию приводят к растущему избытку дорогостоящих, малообразованных, неквалифицированных и неспособных к мировой конкуренции граждан…»

Мойо безжалостно развеивает бредни некоторых «вечно вчерашних», которые твердят о том, что нужен «рестарт» капитализма. Мол, нужно было давно отказаться от всех социальных программ и развивать чистый капитализм, где каждый сам за себя, где частной инициативе дана широкая свобода, где налоги – минимальны. Возврата к такому капитализму уже не будет! Это невозможно.

«Эта экономическая стратегия могла бы иметь смысл, если бы не один момент. Такая рыночная доктрина немыслима без квалифицированных и высокопроизводительных трудовых ресурсов, которых, учитывая статистику труда и образования для следующих поколений, будет катастрофически не хватать…» – пишет Мойо.

Но она не дает ответа на вопрос: если возврат к «чистому капитализму» на Западе невозможен – то что же будет вместо него? Ведь чистый капитализм, когда не было пенсий и социальных программ, существовал на том Западе, где не было никаких сексуальных революций, феминизма, толерастии и т. д. На тогдашнем Западе мужчины зарабатывали деньги и вкалывали, а белые женщины рожали по пятеро детей на семью. Тогда молодых и работоспособных насчитывалось в разы больше, чем стариков. А кто сегодня заставит западных женщин снова рожать и быть примерными женами-домохозяйками? Кто перестреляет или выморит голодом миллионы малодетных пенсионеров, которые грозят погубить экономику? Кто заменит недостающие рабочие руки миллионами роботов? Кто посадит легионы «постиндустриальных трутней» – стилистов, рекламщиков, дилеров и прочего «офисного планктона» – на пайки и заставит их массой переучиваться на фермеров, рабочих и техников? Кто урежет пенсии и заменит их на скудные продовольственно-вещевые пайки, перебросив средства с поддержки стариков на поддержку рождаемости в белых семьях? Кто возродит трудовую этику, сломанную при постиндустриализме?