Станичники

С 1740-х годов в станицах сложился и совет из стариков (не менее 4), их называли «подписными» – они подписывались под станичными документами и при получении приказов начальства, ручаясь, что распоряжение будет выполнено.

Яицкое Войско, несмотря на подчинение Военной коллегии и губернаторам, сумело в своей глуши сохранить полное самоуправление. Татищев в 1738 году писал: «Старшин у них чрезвычайно много… выборы атаманов и старшин производятся из среды не лучших, а наиболее угодных казакам. В круг их приходит множество, где и при слушании указов бесчинства, брани и крики бывают. Поступают по своевольству, не рассуждая, что им полезно или вредно: по обычаю за бездельные дела казнят смертию, а важными пренебрегают.»

Впрочем, тут надо учитывать, что критерии оценки «бездельного» и «важного» у Татищева и казаков были разными. Например, угнать табун у кочевников для казаков не было преступлением, поскольку и соседи поступали так же. А вот украсть рубль у товарища было отнюдь не мелочью.

Оренбургское войско создавалось из разнородных частей и единых войсковых органов управления не имело, подчинялось оренбургскому губернатору, а отдельные общины – комендантам крепостей. Но каждая община проводила свои круги, выбирала атаманов. Не имели единого войскового управления и сибирские казаки. Их власти подразделяли на полки и сотни.

Подавляющее большинство здешних казаков было из служилых, но и они переняли традицию природных казаков проводить в общинах крепостей круги и выбирать атаманов. Эти атаманы утверждались царской администрацией, но с 1738 года выборы были запрещены, и атаманов в общины стали назначать, часто из армейских офицеров.

В гребенском войске, как и в яицком, удерживалось полное самоуправление. Астраханский губернатор в 1744 году доносил, что «оные гребенские, хотя и могут из всех казаков за лучших воинов почитаться, только от того, что атаманов погодно переменяют и старших против прочих не имеют, в великом беспорядке находятся».

С инспекцией на Терек был послан бригадир Кольцов. Его ужаснуло, что «атаману никакого почтения и страха казаки не имеют». И указом Елизаветы в 1745 году терское казачество было реформировано. Гребенское войско сливалось с терско-семейным, которое уже отвыкло своевольничать и было подконтрольно властям. Им предписывалось избирать общего атамана, его утверждала Военная коллегия, и он получал очень большие полномочия «под страхом за противные поступки жестокого наказания».

Но ничего не получилось. Два войска были слишком разными по составу, происхождению, даже по вере: гребен- цы – старообрядцы, а терско-семейное придерживалось нового обряда. Пошло соперничество, склоки за атаманство.

Кончилось тем, что правительство поставило в 1752 году наказным атаманом гребенца Ивана Иванова, а в 1754 году разделило войска, вернув прежние порядки. Но хотя атаман у гребенцов снова стал выборным, у них тоже установилась «династия» – от Иванова к сыну, от него к внуку.

В казачьей служебной иерархии в XVIII веке произошли изменения, появились новые звания – «войсковой старшина», «хорунжий». Но государственным военным званиям они еще не соответствовали. Армейские чины давались за какие-то заслуги и, например, казачий полковник мог быть поручиком или вообще не иметь армейского офицерства.

И сами звания у казаков разных войск имели не одинаковое значение.

Например, у запорожцев «войсковой старшина» означал члена правления всего коша – войскового писаря, судью, есаула, обозного. И это было выше полковника – в полках существовали полковые старшины (полковой писарь, полковой есаул и т.п.).

На Дону же постоянных полков не было. И полковников тоже. А войсковыми старшинами называли тех, кто раньше командовал полками или занимал другие важные руководящие посты.

Когда требовалось сформировать полк, войсковая канцелярия определяла полковника из числа войсковых старшин. Он получал соответствующий документ, знамя, полковничий пернач, сам собирал казаков по городкам. А вернувшись из похода, сдавал в канцелярию знаки своей власти и из полковника снова становился войсковым старшиной.

Со временем менялся и быт казаков. Яркий пример тому – Войско Донское. Если в XVII веке земледелия на Дону не было, то в первой половине XVIII века здешние казаки стали усердными землепашцами.

Причём стимул был весьма прозаическим – при Екатерине I, Петре II, Анне Иоанновне жалованья не получали даже генералы. Денег у правительства всегда не хватало, платили лишь тем, кто находился в действующей армии, там уж никуда не денешься. Да и при Елизавете жалованье шло крайне нерегулярно.

Вот и приходилось выкручиваться, пользоваться тем, что есть. В связи с развитием земледелия казаки стали жить большими семьями – отец, женатые сыновья, их дети. Это требовалось для полевых работ.

Впрочем, и в других отношениях казаки привыкли полагаться не на правительство, а на себя. Отобрал Пётр Бах- мутские соляные месторождения – донцы нашли другие, на Манычском озере, и выжили степняков из его окрестностей.