Читаем Станислав Лем полностью

Станислав Лем

Владимир Иванович Борисов , Геннадий Мартович Прашкевич , Станислав Лем

«Я часто печатался в “Tygodnik Powszechny”, хотя не был католиком, — вспоминал Лем. — Мой отец был агностиком, да и я, сколько себя помню, всегда оставался неверующим, потому что это соответствовало моим самостоятельным исследованиям в биологии и теории эволюции»^{39}. Это тоже помогало Лему делиться с отцом замыслами, несомненно, он показывал ему наброски книги «Звёздные дневники» («Dzienniki gwiazdowe»), по крайней мере в 1953 году некоторые из «путешествий» Ийона Тихого были уже написаны.

А вышли они в 1954 году в сборнике «Сезам».

Сборник не нравился Лему, он считал его неровным.

Такие рассказы, как «Топольный и Чвартек», «Сезам», «Клиент ПАНАБОГА», «Агатотропный гормон», писатель в дальнейшем попросту не переиздавал. Рассказ «Топольный и Чвартек» он вообще считал самой своей большой «соцреалистической мерзостью». Правда, говоря о том же «Топольном и Чвартеке», он замечал, что ему и там удались кое-какие предсказания. А в 1999 году на проходившем в Кракове XI Международном конгрессе логики, методологии и философии науки Станислав Лем с некоторым даже удивлением отметил тот факт, что предположение о возможности существования отсутствующих в природе стабильных сверхтяжёлых элементов он впервые высказал именно в этом рассказе^{40}.

Но сердцем сборника «Сезам» были всё же рассказы об Ийоне Тихом.

Профессор звёздной зоологии Тарантога (ещё один из героев Лема) представил читателям Ийона Тихого весьма впечатляюще. Это и знаменитый звездопроходец, и капитан дальнего галактического плавания, и охотник за метеорами и кометами, и неутомимый исследователь, открывший 80 003 мира, и почётный доктор университетов обеих Медведиц, и член Общества по опеке над малыми планетами и многих других обществ, наконец, кавалер многих млечных и туманностных орденов. Лем любил цикл об Ийоне Тихом, и в дальнейшем он не включал в него только рассказ о двадцать шестом путешествии, в котором знаменитый звездопроходец угодил в тюрьму в маккартистской Америке. Устами того же профессора Тарантоги рассказ этот будет обозначен как апокриф, лишь по случайности попавший в первое издание «Звёздных дневников».

25

В 1955 году Станислав Лем был представлен к «Золотому кресту Заслуги».

Конечно, он принял эту награду. «Ибо я не оцениваю человечество как совершенно безнадёжный и неизлечимый случай».

Глава третья.
СТАТИСТИЧЕСКИЙ ТАНЕЦ

В заброшенном старом парке, склоняясь над прудом заросшим, я думал о том, что прежде вода здесь была прозрачной. А почему бы сегодня ей не принять свой прежний вид? И высохшей веткой я стал подталкивать ряску к белым дренажным трубам.Меня за этой работой застал какой-то спокойный мудрец с изборождённым проблемами лбом. С улыбкой, таившей упрёк, он молвил: «Не жаль вам времени, что ли? Минута — вечности капля. Жизнь коротка. И разве дел нет важней у пана?»Пристыженный я поплёлся назад. И весь день я думал о жизни. Потом о смерти. О Сократе. О римском Форуме. И о башне Эйфелевой. О бессмертье души. Потом о пшенице. О мамонтах и пирамидах. Но только всё понапрасну.И, вернувшись наутро,в старый парк, я увиделнад тем же прудом, заросшимпатиной зеленоватой, мудреца, чьи морщины разгладились. Он спокойно брошенной мною веткой собирал потихоньку ряску к дренажным трубам.Вокруг шумели негромко деревья и пели птицы[29].