Станкевич

—  А, Потемкин, будь спок! — пришел в себя Неко, — Поль, — куда они денутся?

Но, оба, конечно, рванули в проем, и вперед! Да пес, и те ноги, в сравнении с ними, имели огромный плюс. Особенно — ноги. Так вовремя Поль их предостерег!

На землю еще не успели скакнуть из подъезда милиционеры, как стон прозвучал, приглушенный, мужской.

—  Это Поль! — стал, как вкопанный, Неко. Лицо побелело у шефа — заметил Потемкин во тьме. «Один в поле воин!» — подумало он о себе, и продолжил преследование. Но слишком велик был разрыв и погоню пришлось проиграть. Дуплетом прощелкали где-то дверцы, взревел мотор, укатила машина.

Поль, бедняга, катался в траве. «Цел!» — оценил визуально, Потемкин. Стон, по-мужски, глухо сдерживал Поль, чихал и тер нос во влажной траве. Острый запах в предутреннем свежем воздухе, уловил Потемкин.

— Вот немцы, а! — возмутился Потемкин, — Фосген!

— Где Фосген? — Неко бросился к Полю.

—  А, черт возьми! — пояснил Потемкин, — Ты что, ничего не чуешь?

—  Ага! — ощупывал Неко собаку.

В воздухе пахло отравой для тараканов.

—  Эх, — Потемкин погладил Поля, — брат, дихлофос…

Поль приходил в себя, а Потемкину было и стыдно и больно. Больно, от того, что ушли ворюги; стыдно за то, что катался в слезах бедолага Поль.

—  Это тебе повезло, — успокоив собаку, заметил Потемкину Неко, — догнал — и тебе бы досталось! Поль-то зажмурился, а вот тебе — глаза б выжгло, вполне.

«Эх, да какой я сыщик! — стыдился Потемкин, — Чем слушал? Вот, боже мой, слушать не научился!». «Они же, сволюги, след поливают…»! Вот ведь она — золотая нить информации! Что помешало Потемкину ниточку эту извлечь? «Ну, что?!» — сурово пытал он себя самого.

Ничто не мешало. Источник нетрезвый?... Да ведь Уставы всех армий мира, учат: противники недооценивать недопустимо! «Впредь, — делал вывод Потемкин, — какой бы источник ни был, я — как улитка! Громадное, цельное ухо!».

А еще предстояло сдать смену. Писать обстоятельный рапорт. «О, боже! — представил Потемкин, — Сквозь пол провалиться бы, а!». Да пол в кабинете у ротного — танком его не провалишь! Дуб карпатский, «пятерка»!

—  Вот гады, Потемкин, это они с собой брали след поливать!

—  Да, Коля, у нас научились! У нас «Черемуха», а у них — свое.

—  Это профессионалы! А сколько их было?

—  У Поля спроси, он ближе всех был к ним …

— Гады! — Неко качал головой, — Вот ведь нелюди, а! Давить таких надо!

—  Собаками…

— Танками, гадов, танками!

—  Поля на танк менять будешь?

—  Поля? Нет, никогда, никому его не отдам! И не поменяю, даже на «Жигули»! Как думаешь, а «евдокимовцы» их найдут?

—  Не знаю.

—  Да, где там! Иголку в кармане, и ту не найдут!

—  Зато, я теперь знаю, чем Евдокимов похож на Махно?

—  На Махно? А я, — осмотрел Неко Поля, — еще как-то не понял?...

—  Ну, как? У батька — махновцы, а у Евдокимова — евдокимовцы!

—  А, понимаю! Зато уже эти, сюда, никогда не сунутся!

—  М-мм, если б ноги поотсыхали у них…

— Зачем?

—  Чтоб и туда не пошли, где нас с Полем не будет.

—  Конечно бы так… Но, представь — поотсохли ноги?! Ты изверг, Потемкин! А какого Фосгена ты вспоминал?

—  В пятнадцатом, немцы одной, абсолютно бескровной атакой, убили пятнадцать тысяч солдат противника.

—  Да ты что! Это как же — десницей господней?

—  Нет, ветер попутный был.

—  И дальше? Поставили парус и разогнались?

—  Нет. Так они б свои ноги переломали. Они постучали Фосгену — тук-тук, и выпустили. Это был желтый газ. Первая в мире, газовая атака.

—  А-а! Я это знаю...

—  Полю, потом, как-нибудь, расскажешь.

—  Ага, он теперь поймет. А как рапорт писать будем? Позориться, а?

Поджал губы Потемкин, и посмотрел на пса:

— Главное, Коля, семья у тебя нынче крепкая: «Объединенные шкафы»! А Поль про нас лишнего не наболтает…

***

Внимательно вычитав рапорт, ротный его отложил... Посмотрел сквозь Потемкина, и поверх него, и не смеясь, сказал:

— Да-… Это тот, о котором я говорил: «Государственный Вы человек!». Я бы на смех тебя поднял, Потемкин, или бы постыдил вволю. Да ведь все ж понимаю… А? — он смотрел доверительно, и уж не мимо Потемкина, — Это ж она? Вот, две беды у мужчин… Не будь их, нам цены бы не было! Это горло, Потемкин, и сердце… Второе, я б проще назвал, и точнее, которое, в общем: «Вам ниже пояса будет, со стороны живота». Да звучит оно неблагозвучно… С горлом-то у тебя — нормально? Совсем нормально! И дай бог! Так значит — второе. Я ж все теперь понял: ты у нее был? Позавчера звонила: вот этой рукой я тебя, лично сам, к ней направил. Отгул у меня хотел выпросить — все, ты же видишь, сходится! Ты там был? И голову, ясен перец — ты потерял! А? Ты чего вспоминал в эту ночь? О чем думал? Любой результат естественен, потому что он зреет там, — он показал на висок, — и только на 10 процентов зависит от внешних факторов. С этим ты спорить не станешь, зреющий сыщик?

—  Нет, с этим спорить не стану.