Становление

— Тебе не обязательно это было знать, когда шеф приедет, у тебя всё всегда в порядке, а мне Семён звонил, сказал быстро его ребят покормить надо, им опять потом ехать, а там еда не регламентная.

— Тут ты права, чужое они есть не будут. Они свою службу знают.

— А Семён — это телохранитель?

— Начальник службы. А ты не к нему что ли?

— Не было таких указаний.

— Ну не было так не было, сиди давай чай булькай пока. Потом покажу тренажёрную.

Торопиться было некуда. Чай был безумно горячий и когда небольшой фарфоровый чайничек стал заканчиваться, баба Шура посмотрела куда-то в угол и через пару минут принесли другой. Ванька улыбнулся, он действительно уже давно заметил там камеру. Вот уж не ожидал что она ведёт на кухню, а не на пульт. Крепко она взяла в оборот своё хозяйство. У такой не забалуешь.

Прибежал паренёк в белом переднике и поварском колпаке, принес булочки, поставил на середину стола и немного отошёл в сторону.

— Чего стоишь охламон? Опять сомневаешься? Я сколько говорила, сделал, не сомневайся. И когда делаешь не сомневайся. А ну брысь отсюдова.

Парнишка смешно скривил нос и боком, словно краб, стал пятиться к двери. Ванька надкусил булку, посмотрел на парня и медленно прикрыл глаза. Тот заулыбался и прошмыгнув в приоткрытую дверь испарился.

— Засиделась я тут с вами, минут через пятнадцать уже накрыть надо. Это доедайте, нече оставлять добро засыхать.

Посмотрела на Ивана и уперев руки в бока сузила глаза. — Зверю своему скажи, на кухне делать нечего, виляние хвостом не поможет. На меня это не работает.

Ванька с набитым ртом только кивнул головой и усмехнулся. — «Не прокатило у Морфа. Не на ту нарвался».

Минут через десять было покончено с булочками. Ванька собрал посуду и пошел в дом, в надежде найти кухню. В дверях его встретила какая-то девушка, оглянулась и отобрала разнос.

— Ты чего, не дай бог увидит. Давай сюда.

— Спасибо, действительно вкусные.

Она засмущалась, повернулась и пошла, затем обернулась, и весёлые искорки проскочили в её глазах, — но, я тоже помогала — улыбнулась и быстро ушла в какие-то двери. её мысли легко читались, ей нравилось тут работать.

Ванька пожал плечами, он прекрасно знал, что такое командная работа. Она тоже заслужила это спасибо, хоть, скорее всего, и не пекла сама.

Покушение

Иван почувствовал, как засуетилась охрана. Мимо него к воротам побежал Морф, и Иван решил пойти за ним. Пора было приструнить этого оболтуса. Он развил тут слишком бурную деятельность. Совсем из виду он не пропадал, и Иван всегда его чувствовал рядом, но и на месте не сидел. Охрана очень стойко восприняла тот факт, что в допуске пёс был прописан. Хоть двери специально и не открывали, но и не мешали. Надёжную оборону держала только баба Шура.

Уже подходя к воротам, Иван почувствовал какое-то беспокойство. Морф перестал вести себя как дворовая псина и тоже насторожился. Ворота раздвинулись и машины из кортежа стали бойко заезжать во двор. Лишь последний водитель замешкался, а потом и вовсе остановился в створе.

Из одной из машин вышел Немец и, улыбнувшись, пошел к Ивану. Рядом шел какой-то человек и непрерывно разговаривал в наушник. Скорее всего начальник группы телохранителей, тот самый Семён.

Он обернулся и замер. — Не понял. А ну быстро машину убрать, закрывай ворота.

Время начало замедляться. В воротах показался мотоциклист и начал расстегивать черную кожаную куртку. Немец уже дошел до Ивана и стал протягивать руку чтобы поздороваться, но лицо его уже переставало улыбаться, он тоже почувствовал изменение обстановки. Хотя, может, так на него подействовало что-то увиденное в Иване. Семён двигался неестественно быстро относительно других и старался перекрыть линию возможной атаки.

Иван, без особых затей и церемоний, подбил уже поднятую для шага ногу Немца и повалил его. Сам стал уходить с линии огня вместе с его телом. Последовавшие выстрелы из автомата пролетели над рукой взмахнувшего при падении Немца. Его тело скрылось за бампером бронированного автомобиля. Уже не достать. Мотоциклист рванул дальше по тропе вдоль забора и первые выстрелы Семена его не достали. Морф взвился наперерез, с ходу перемахнул трёхметровый забор, лишь слегка задев его при прыжке. Лапы даже не проскользнули по нему, он как будто вбежал. За забором послышался звук резких тормозов, вскрик и шум работающего вхолостую мотора.

Семён сначала рванул за территорию, затем стал возвращаться, но Иван махнул ему рукой и тот, видимо поняв его, побежал за мотоциклистом. Уже оттуда раздались команды растерявшимся телохранителям и они, взяв в боевую коробочку Немца, увели его внутрь.

— Вань, я его взял, только кажется переборщил.

— Ну я так и понял. Явно ощутил смерть.

— Да как-то так вышло, он в шлеме был, хрупкий какой-то шлем.

Иван подошёл к мотоциклу и заглушил его, рядом с трупом стоял Семён и видимо не знал, что делать. Рука мотоциклиста была почти откушена, шлем прокушен насквозь и смят как фольга. Рядом сидел как ни в чем не бывало пёс и смотрел на него. Разве что хвостом не вилял. Идиллия.

— Больше никого нет, он бы почуял.