Становление

И позволило нам это производство пороха и взрывчатки, которое достигло к лету 4Зго значения в тридцать тонн в день. Правда, скорее вопреки мне. Дело в том, что с самого начала я был одержим очисткой веществ, прежде всего с прицелом на производство полупроводников, но и для других производств — чем меньше примесей, тем лучше. Ну, мне так казалось. Поэтому уже в декабре на разработке методов очистки работало сотни химиков и технологов. Я хотел, чтобы примеси контролировали именно мы, а не природа. Иногда и перебарщивал. Так, уже к декабрю 41го наш порох был гораздо чище, чем советский и даже немецкий — мы выжимали максимум растворителей, так что он мог храниться годами. Но оказалось, что такой порох и горит лучше, соответственно мало того что увеличивался износ канала ствола, так еще и получалась другая скорость полета снаряда, а соответственно и баллистика. Пришлось согласиться с аргументацией и принять меньшую очистку пороха — заодно это чуть ли не в три раза увеличило и его выработку практически на том же оборудовании — просто быстрее освобождались вакуумные печи, и оставалось только добавить несколько емкостей азотирования, чтобы не простаивала сушка. Вот уж действительно — заставь меня богу молиться…

В общем, к лету 4Зго мы вышли на вполне приличные объемы производства, и собирались реализовать этот потенциал. Правда, баллистика наших снарядов все-равно отличалась из-за того, что мы пока не смогли подобрать нужный состав пороха — вроде химическая формула — та же, присадки — те же, а скорость горения у наших порохов — выше. Пока решили вопрос изменением навески, хотя точно подобрать все-равно не смогли — скорость снарядов в канале ствола выше на 10–30 метров в секунду. Все из-за так и оставшейся слишком высокой чистоты — у немцев и у наших он оказался грязнее, у наших даже по-меньше. Но, как бы то ни было, таблицы стрельбы были составлены, и поражение осколками ствольной артиллерии было одним из краеугольных элементов новой тактики — преимущество осколков было в том, что им не надо было преодолевать сопротивление воздуха между стволом орудия и целью — его преодолевал снаряд, взрывался, и тем восстанавливал свою убойность, уже в виде осколков, которые и поражали, как любят говорить, живую силу и технику. Хотя поражение было не то чтобы стопроцентным. Как и все в войне, тут многое опиралось на теорию вероятности. Так, все приведенные выше величины приведены для площади сплошного поражения, когда поражается девяносто процентов целей. А при так называемом гарантированном поражении, когда поражается только пятьдесят процентов целей, соотношение будет в пользу калибра 76,2 — для них эта площадь составляет пятнадцать на тридцать метров, а для 152 — двадцать пять на семьдесят пять — разрыв уже меньше. Исходя из этих величин и задачи и делался расчет — на то, чтобы цепь залегла, когда она еще далеко и надо просто замедлить ее продвижение вперед, пока ПТО выбивают бронетехнику, давался огонь ослабленными снарядами и на гарантированное поражение. А уж если немецкая пехота была близко — тут уж ее надо было мочить всем чем можно — тогда — сплошное поражение, а значит и более плотная укладка на поле боя, и усиленные снаряды, чтобы осколки дольше сохраняли убойность и обеспечили многократное перекрытие площади. И артиллерийские командиры вместе с комбатами и кураторами разрабатывали сценарии боя и вариант стрельбы для каждого из них, исходя из местности — на пересеченной требовалось более частое покрытие, чтобы охватить каждую складку местности, а на открытой — меньше — осколки и так полетят на довольно большое расстояние, не врезавшись в склоны и неровности.

Автоматы, ручные и станковые пулеметы, снайперские винтовки и ручные гранатометы можно и не считать — войска были напичканы ими более чем достаточно. При отсутствии у противника артиллерии калибра 150мм и более и при поддержке штурмовых самолетов один батальон мог сдержать пехотную или танковую дивизию, потеряв не более четверти состава. С более серьезно оборудованной позицией в виде многоуровневых ДОТов потери уменьшались еще на 20–50 процентов. Собственно, ДОТы и пехота в окопах становились прикрытием для артиллерии — пушек, гаубиц, минометов — и средством придержать наступающие части немцев, пока по ним будет работать авиация и артиллерия. Попробуем бить фрицев на расстоянии, тем более что дальность стрельбы ствольной артиллерии в десять-двенадцать километров позволяла прикрывать соседние батальонные опорные пункты и работать по ближним тылам фашистов, в то время как сама оставалась достаточно неуязвимой для ответного огня — бетонные капониры надежно защищали от близких взрывов, опасными были лишь прямые попадания в небольшой квадрат три на три метра, которых еще надо добиться.