Становление династии Тюдоров

А 1 марта того же года Ричард не скупится ни на слова, ни на обещания, дабы заручиться союзом самой королевы Елизаветы. В присутствии всего двора, мэра и старейшин Лондона дано слово короля, что он будет оберегать пятерых дочерей Эдуарда как своих. И им будут оказывать почести, положенные потомкам короля. (Как скоро гнев сменил на милость! Ведь совсем недавно он опозорил родителей принцесс — Эдуарда и Елизавету. Ричард обвинил их в супружеской неверности. В то время это было настоящим клеймом. Неверность, видимо, была не больше и не меньше, чем в другие эпохи. Говорить об этом, да еще публично, было, мягко говоря, не принято. Тем более, если речь шла о членах королевской семьи). Ричард III клянется, что будет оберегать детей Эдуарда и заботиться о них. Обнадеживающее обещание, если вспомнить настойчивые слухи об убийстве их старшего брата — Эдуарда V. Не забыта и сама королева Елизавета: Ричард щедр и назначает ей денежное пособие, а ее дочерям сулит богатое приданое. Правда, тут же последовали военные сборы, так как стало известно о подготовке флотилии в Бретани. К первому мая 1484 года все графства королевства были уже в полной боевой готовности. Армия Ричарда вполне способна подавить новое восстание.

На дипломатическом фронте дела тоже идут полным ходом. Ричард III посылает парламентеров ко дворам Франции, Бретани, Папы Римского. И предлог нашелся вполне убедительный — его, Ричарда III, восхождение на трон Англии. С этой вестью и спешат английские дипломаты в Рим, Париж. А то, что новости уже почти год, не страшно. Дипломатия — дама битая. Наладить отношения с Бретанью было сложней. Тут нужна изобретательность. Начинаются переговоры с Франциском II. Пока все сводится к одному — выдаче Генриха Тюдора.

Весть о том, что он вновь готовится отплыть на родину, заставляет Ричарда сменить тему. Он становится щедр на посулы. Чтобы сделать Франциска сговорчивее, английский король выбирает верную приманку: деньги. В ход идет все. В действие вступают новые лица. Австрийский герцог Максимилиан, муж королевы Бургундии, должен «повлиять» на упрямого бретонца. 8 июня 1484 года начинают готовить мирное соглашение между Англией и Бретанью. Два дня спустя, то есть 10 июня, заключается мир, которому суждено продлиться до 24 апреля 1485 года. Этого мало. Через две недели, 26 июня, из Саутхемптона в Бретань отправляется 1000 стрелков. Совершенно безвозмездно. Вся любезность и щедрость Ричарда III объяснялась просто: он хотел добраться до бежавших к Франциску заговорщиков. И Генрих Тюдор имел все основания опасаться, что эти «расшаркивания» закончатся его депортацией. Ричарду повезло: немощи и хвори герцога Бретани пришлись кстати. Он был настолько плох, что не мог лично принять парламентеров Англии. Это поручили канцлеру Пьеру Ландэ. А тот, видимо, считал, что в интересах Бретани, а главное, в его собственных — заключить мир с Ричардом. Кроме того, он получил редкую возможность укрепить свое положение и сделать карьеру вопреки некоторым господам Бретани — они не одобряли доверия Франциска Ландэ. Сам он, видимо, все-таки опасался, что Генрих Тюдор может обратиться к новому правительству Франции. Летом 1484 года два молодых эсквайра Дорсета и Уилтшира предлагают 8 фунтов стерлингов тому, кто поедет в Бретань и сумеет убедить Генриха Тюдора вернуться в полной боевой готовности не позже октября. Предполагалось, что он сойдет на берег в Пуле (Дорсет), где его будут ждать союзники. Цель у связного — убедить Генриха Тюдора обратиться за помощью к королю Франции. Выбрали и кандидатуру парламентера: Джон Чийн. Возможность сделать Карла VIII союзником существовала: нужно лишь раскрыть планы Ричарда III. Тот собирался под любым предлогом задержать послов Карла в Англии до конца зимы, а потом открыто напасть на Францию. Он давно положил глаз на ее земли.

Случайно, нет ли, но как-то в середине августа некий англичанин, направляясь в Бретань, по ошибке причалил к берегу Нормандии. Его задержали французы. Карл приказал обращаться с ним почтительно: англичанин ехал на встречу с Генрихом Тюдором и мог сообщить немало интересного для короля Франции. Был ли этот заблудившийся гонцом Колингборна, удалось ли ему добраться до Бретани и повидать Тюдоров, пока не ясно. Есть лишь косвенные доказательства. 29 ноября 1484 года Ричард III назначает комиссию по расследованию. Правда, по другому поводу. Колингборна обвиняют в оскорблении короля и трех министров. На воротах Собора Святого Павла он повесил каламбурный текст. Звучит он по-русски так: «Кот, крыса и наш пес Лавл правят Англией по-свински». На английском языке это сатирическое четверостишье, в основе которого игра слов. Вопросов, кого имеет в виду автор, не возникает: виконта Лавла, сэра Ричарда Рэтклифа (по-английски «рэт» — крыса) и Уильяма Кэтсби («кэт» — кот).