Становление династии Тюдоров

Молодая вдовствующая королева, однако, беспокоила придворный совет и регента Хамфри, герцога Глостера — дядю несовершеннолетнего короля. Екатерина была молода, хороша собой и жизнелюбива, настолько, что даже в сухой хронологии тех лет один из историков отмечает, что она не могла полностью «обуздать плоть». Более того, она продолжала жить в Англии и вполне могла выйти замуж. Для англичан это была новая ситуация: две овдовевшие королевы — супруги королей Джона и Ричарда II — вступали в новые браки, но они не оставались в Англии. А сама возможность замужества Екатерины тревожила и пугала придворную знать. Страсти особенно накалились после 1422 года. Как раз в это время заявили о себе претенденты на руку вдовствующей королевы: сам регент, герцог Хамфри, и его дядя Генрих Бифорт, епископ Винчестера. Два самых властных, могущественных и богатых господина всего королевства. Они и раньше редко ладили друг с другом. Но до сего момента их разногласия касались лишь политики. Теперь же соперничество грозило серьезным обострением давнего конфликта. Один из современников утверждает, что сама Екатерина питала сильные чувства к другому племяннику епископа — Эдмунду Бифорту, графу Мортейну. Ходили даже слухи, что они вот-вот поженятся.

Само собой, такой брак вызвал бы страшный переполох в «придворном и политическом курятнике». С двенадцатого века не было случая, чтобы вдовствующая королева выходила замуж за вассала своего покойного мужа. Сама мысль о подобном мезальянсе приводила герцога Хамфри в страшное негодование. В 1427–1428 гг. на утверждение парламента подан билль, в котором оговариваются условия и возможности вступления в новый брак вдовствующих королев Англии. Надо ли говорить, что послужило причиной составления подобного документа? Да и цель законопроекта не вызывает вопросов: необходимо оградить королевскую династию от разного рода неожиданностей, неизбежных в случае нежелательного и необдуманного брака. Законодатели трудились добросовестно и, похоже, все учли и предусмотрели. Так, если происхождение и социальный статус нового супруга королевы были ниже ее собственных, это расценивалось как оскорбление короны Англии. Если же такой брак все-таки заключался, у молодожена конфисковывались все земли и владения. Правда, дети, рожденные в новом браке, безоговорочно считались полноправными членами королевской семьи. На особую значимость в государственной и политической жизни новому супругу королевы тоже не приходилось рассчитывать. В любом случае на брак королевы необходимо было согласие короля. Но это разрешение считалось правомочным лишь в том случае, если сам король достиг дееспособного возраста (в Англии — 14 лет). Этот пункт закона позволял надеяться, что Екатерина выйдет замуж не скоро: в 1427 году Генриху VI было только шесть лет. А значит, у мальчика-короля отчим может появиться лет через восемь. Пока же постороннего влияния на его воспитание можно не опасаться.

Впрочем, придворный совет наивностью не отличался и, видимо, понимал, что запреты, условия даже в форме закона полного спокойствия не гарантировали. Поэтому прибегли к средству давнему и верному: с осени 1427 года за королевой постоянно следили. Три года, а может, и дольше с нее не спускают глаз ни в королевском дворце в Англии, ни во Франции, где в 1430 году состоялась коронация Генриха VI как наследника французского престола. Но все оказалось напрасным, когда начался ее бурный роман с «каким-то уэльсцем» — Оуэном, сыном Мэредада, внуком Тюдора.

Оуэн Тюдор

Когда и где обвенчались королева Екатерина и Оуэн, неизвестно. По понятным причинам церемония была тайной. До самой смерти королевы (начало 1437 года) об их браке знали только самые близкие люди. Предположительно, они поженились в 1431–1432 гг. после того, как Екатерина покинула дом сына. Косвенно эти даты подтверждаются достоверным фактом: у них было четверо детей. Кроме того, на заседании парламента (май 1432 года) Оуэн был официально наделен правами англичанина. Ему уже не грозило унизительное и бесправное положение, в котором со времен Генриха IV находилось большинство уэльсцев.

Нам тем более неизвестно, как и где они повстречались. Существуют разные версии. По одной из них — это произошло в Аженкорте, где Оуэн воевал, по другой — во время крестового похода на Грецию, по третьей — его представили ко двору как уэльсца, ищущего мира с Англией после восстания Глендвэра. Все это, скорее всего, домыслы — ведь доказательств ни одна из версий не имеет. Если, что вполне вероятно, Оуэн родился в 1400 году, он мог быть неким «Оуэном Мередитом», который состоял в свите сэра Уолтера Хангерфорда, сенешаля Генриха V. Тогда он мог оказаться во Франции в мае 1421 года. И благодаря связи с Хангерфондом попал в круг придворных королевского двора.