Становление Героя Щита 15

Птицы дружно обрушивали на меня самые разные атаки, но я ничего не чувствовал. Ни когти, ни огненные выдохи, ни хлопки крыльями не помогали им.

Связанные враги — уже не угроза, а добыча. Мы безнаказанно уничтожали их.

— Меч Гравитации!

— Копьё Луга!

— Бёрд Хантинг!

— Торнейдо Троу!

— Восьмигранный Клинок Судьбы Два! Три! Стардаст Блейд!

— Спайрал Страйк!

Сильнейшие бойцы пустили в ход мощнейшие приёмы.

— Мы готовы использовать ритуал Метеор! Иватани-сама! — предупредила королева, и я махнул рукой, давая понять, что готов попасть под удар. — Хорошо! Тогда я попрошу всех остальных отойти от Иватани-самы!

После предупреждеия королевы мои союзники мигом отскочили на безопасное расстояние, и в Фэнхуанов упал огромный метеор, зацепив ещё и меня.

Чудовищное пламя охватило птиц, но я совершенно не получил урона.

— Пора, Силдина-тян!

— Ага!

Садина и Силдина тем временем дочитали в тылу составное заклинание.

— Бог Грома и Ветра!

Их заклинание ударило в птиц таким вихрем и молнией, что на их фоне померк даже Приговор.

— Кви-и-и-и-и-и-и-и-и! — завопил один из Фэнхуанов в то время как второй начал странно пульсировать.

Да, он собирался взорваться. Но мы им не позволим. Мои спутники уже бежали к врагам, избегая заклинаний.

— Аттак Саппорт!

— Тайгер Рэмпейдж!

Наконец, Фоур, получивший все мыслимые усиления, попал по птицам сильнейшим ударом, и они исчезли почти одновременно, оставив после себя лишь перья.

— Уо-о-о-о-о-о-о-о! — победоносный клич эхом разнёсся по округе.

Перья падали вокруг меня, словно снежные хлопья.

— Атла… мы победили, — объявил я, поднимая Щит.

На самом деле мы должны были победить без её жертвы. Я обязательно накажу того… кто это сделал.

— Рен! Знаешь, что надо делать?

— Да!

— Передай королеве! Нужно найти виновника! Никакой пощады!

Я пока не знаю, стоят за этим один из загадочных Звёздных Героев или же очередной враг Сэйн. Я посмотрел на Сэйн, но она тоже не знала ответа и лишь покачала головой.

Кто бы это ни был, он нанёс нам сильный удар… Если это враги Сэйн, то они и правда хорошо рассчитали, когда нужно атаковать Героев.

Тем не менее, Сэйн всегда была начеку.

Если её враги действительно виноваты в случившемся… то я не знаю, что с ними сделаю!

— Не понимаю… Почему после взрыва Фэнхуаны вдруг стали такими вялыми? — пробормотал Рэн, но я не слушал его. В конце концов, какая разница?!

— Пошли!

Я подозвал Фиро и показал туда, откуда прилетела злосчастная вспышка.

Рен тоже бросился туда верхом на Гаэлионе.

Мы искали до захода солнца, но так никого и не нашли.

— Чёрт! Виновник исчез!

— Искать дальше бессмысленно. Наофуми, я ещё посмотрю, а ты иди отдыхать.

Рен с чего-то решил, что может мне приказывать.

— С чего это?!

— Если найду — скажу. Пока потерпи.

— Но…

— Пожалуйста… — перебил меня Рен, когда я попытался возразить.

На его лице виднелась сложная смесь из печали и гнева.

— Наофуми, ты не единственный сейчас в ярости. Я тоже не могу описать, насколько зол.

— Ясно…

— Я тоже не собираюсь прощать этого преступника. Но пока что нам нужно взять себя в руки.

После его слов я и правда немного собрался с мыслями. А может, это меня наполнил такой чистый гнев, что самоконтроль мне только мерещился.

В двух словах не описать то, что я сейчас испытываю. Это ярость, но она не похожа на ту, которую я ощущал после предательства Ссуки.

Возможно, мне и правда стоит немного отдохнуть. По крайней мере пока я не начну различать тех, кого должен защищать, и тех, кого должен ненавидеть. Именно это мне подсказал казавшийся хладнокровным разум.

— Хорошо. Извини. Удачи тебе.

Я присел возле храма, освещённого заходящим солнцем. Тем временем поиски продолжались.

Прислушавшись к Рену и начав отдыхать, я понял, что разозлился как никогда прежде. Просто Щит Милосердия немного смягчал мой гнев.

И всё же я понимал, что пора отпустить ярость. Я понимаю, что она вызвана глубочайшей несправедливостью, скорбью и мучениями, но как раз поэтому её нужно унять.

Когда гнев постепенно утих, я ощутил, что в моей груди зияет дырой чувство утраты.

Вдруг я понял, что неизвестно когда добрался до палатки объединённой армии. Я сидел внутри, передо мной стояла Рафталия.

— Атла-сан поступила нечестно. Я пыталась обратить на себя ваше внимание своими силами, а она…

— Ясно… но знаешь… сейчас…

— Я понимаю. Я всё понимаю… Пожалуйста, не плачьте, — сказала Рафталия, которая сама плакала больше всех. Её слёзы показывают, насколько хорошо она понимает боль других людей.

— Я не плачу, — возразил я, одновременно ощущая, как что-то бежит по щеке.

Это… слеза?

Я не замечал своих слёз с тех самых пор как вышел из палатки-лазарета. Но остальные… наверняка их видели.

Я и сейчас плачу?

— У-у…

Стоило это осознать, как разумом завладело чувство опустошённости.

— Наофуми-сама…

Я невольно бросился в объятия Рафталии и разрыдался.

Ещё после дуэли в замке я твёрдо решил, что больше не буду плакать.

Но сейчас не мог перестать. Каждый раз, когда пытался, из моих глаз вытекало ещё больше слёз.

Я начал понимать чужую печаль, мучения и боль. И теперь я знаю, что это правильно и что этого не надо стыдиться.