Становление Героя

— Для всех нас ты был дороже всего мира, Джон, — ответила женщина, оборачиваясь в сторону пустыря. Деревья согласно зашумели, вторя её словам.

— Ну а сейчас-то что грустить, а? — вздохнул я. — Что сделано, то сделано. Найди себе своё собственное счастье.

— Я не могу так… Просто не могу.

— Почему-то мне всё больше начинает казаться, что куда проще было бы позволить вам забыть. Это же натуральная пытка!

— Нет. Так правильно. Мы должны помнить, и помнить всегда.

— Как знаешь, как знаешь, — покачал я головой, затягиваясь вновь. — Не забывай Криса с Тсу навещать, а то совсем с ума сойдут.

— У них скоро второй родится, знаешь… — улыбнулась Анна.

— Тем более. И Немезиде передай.

— Она едва не ушла из жизни в первые несколько лет. Как только мы её не уговаривали, не просили перестать предпринимать попытки суицида…

— И это жившая больше десяти тысяч лет девчонка? Да ни в жизнь, не верю.

— Нам всем было очень тяжело. Сейчас она покинула Академию, и направилась куда-то в горы, и там изучает совсем уж древнюю магию, даже я боюсь подходить без серьёзной причины. Может, пытается найти способ тебя вернуть.

— Понимаю. Не думаю, что у неё получится.

Дальше разговор не шёл. Дождь продолжал лить как из ведра, периодически туша мою сигарету. Ну ничего, огонёк на пальце у меня бесконечный, как-нибудь да докурю.

— Лифа ушла в монастырь. Говорит, там спокойнее. Выходит только сюда, раз в год. Даже Богиня и Армагеддон навещают её в одной из церквей, во внутреннем дворике.

— Мана жива? — поднял я бровь.

— Более чем! — рассмеялась Анна. — Хотела тебя даже в ранг местных богов записать, да Немезида ей не позволила. Говорит, что ты бы этого не хотел.

— Согласен. Бессмысленная слава — ужасная судьба. Тем более для мертвеца.

На моих последних словах Анна вздрогнула куда сильнее, чем до этого. Её лицо побледнело, на нём снова выступили слёзы.

— Прости, прости. Зря я так, — сделал я шаг вперёд.

— Нет. Я и сама знаю, что никакая сила не вернёт тебя. И разговор этот скорей всего у меня в голове, да и только.

— Ну, раз уж в голове… Как там Розалия?

— Лучший королевский капитан рыцарской гвардии, служит уже больше пяти лет. Куча медалей и орденов…

— Из-за работы, наверно, не так часто со всеми видится?

— Практически ни с кем, кроме Криса. Она старается этого не показывать, но ей, наверно, тяжелее всех. Вы ведь так и не вернулись к одному важному разговору.

— Извинись за меня перед ней, хорошо?

— Обязательно. Меня и саму часто мучают сомнения…

— Так отвлекись, найди себе хоть какое-то занятие! Вон, баланс…

— С ним всё в порядке. Судя по всему, никаких глобальных изменений в равновесии в ближайшую тысячу лет не предвидится. Видимо, даже бездушный мир умеет отличать добро от простого счастья.

— Тогда просто хорошие мысли будут уже хорошей идеей.

Анна не ответила.

Я вновь затянулся, обратив взгляд в небеса. Слишком странно и сюрреалистично всё вокруг выглядело. Я понимаю, нужно было нагнать атмосферы потери и грусти, но о боги, это ведь даже мою душу трогает. Ещё пару минут, и слёзы сами потекут. А я не плакал. Целых одиннадцать тысяч лет не плакал, и не хочу свой рекорд терять.

— Это мои… похороны, верно?

— У нас нет тела, но каждый год мы выкапываем новую могилу. И ставим на ней этот камень. Чтобы помнить.

Я тяжело вздохнул.

— Тогда добро пожаловать вам всем. Не думаю, что этот разговор повторится, Анна. Это как конец… Ну, конец линии. Жизни, судьбы — называй как хочешь. Я стою здесь в последний раз, курю последнюю сигарету и в последний раз вижу всех вас. Это конец, а потому спасибо, что забрались так далеко.

— Джон, не надо…

— Это мои похороны. Это мой конец, а потому спасибо, что вы все пришли. Я… Я думаю это лучшее, что только можно было сделать.

— Прошу, Джон…

— Моё время пришло. Не хочу оставлять вас позади, но дальше я пойду один.

Вместо ответа Анна вновь заплакала.

Я вновь затянулся, в последний раз. Щелчком отправил сигарету прямо на холмик. Она угодила прямо в плиту, отлетела от каменного покрытия и плюхнулась на сырую траву.

— Жизнь — не сказка. Здесь не бывает хорошего или плохого конца. Здесь есть правильный. Тот, к которому всё должно было придти. Тот, который мы определили сами. Тот, который выбрал я. Конец не Второго Хранителя, а человека по имени Джон.

— Ты всегда им был, знаешь…

— Что ты имеешь в виду?

— Как бы не обстояла ситуация, ты всегда был человеком, — твёрдо сказала Анна, вновь поворачиваясь ко мне.

— Может быть, — улыбнулся я. — Всё может быть. Ну так как насчёт хороших мыслей?

— Нет, нет, Джон, — прошептала она, сдерживая слёзы. — Я не могу.

— Почему? — не понял я. — Мне в такие моменты всегда приходилось заставлять себя думать о чём-то добром.

— Потому что ты мои хорошие мысли.

Анна ждала, но ей никто не ответил. Только сигарета маленьким мокрым комочком вновь зашипела, затухая.